– В любом случае, твоя беременность была лишь последней каплей, – мрачно произнес Филип, и в его голосе теперь звучала горечь. – Как ты могла сделать это, Джо? Как ты могла завести роман с моим лучшим другом? Господи, ты знаешь, как я к нему относился. Он был самым близким мне человеком, с тех пор как мы поступили в колледж.
Джоан ухватилась за спинку кресла в поисках опоры и постаралась взять себя в руки.
– Рон никогда не был тебе другом, Филип, – сказала она и продолжила, не обращая внимания на его взбешенное рычание: – Не был. Он завидовал тебе, нашей с тобой жизни. Он готов был пойти на что угодно, лишь бы разлучить нас.
– Чушь, и ты это знаешь. – Филип бросил на нее испепеляющий взгляд. – Не могу понять, почему ты без конца повторяешь старые сказки.
Джоан подняла голову.
– Наверное, потому, что не теряю надежды на то, что однажды ты поймешь, что я говорю правду, – порывисто ответила она. – Что ты хотя бы допустишь предположение о том, что Крис – твой сын.
– Он не мой сын, – ровным голосом произнес Филип. – Он совсем не похож на меня.
– Он совсем не похож и на Рона Кинни, – возразила Джоан, чувствуя себя ужасно несчастной. – Ну, послушай, Филип, разве я когда-нибудь лгала тебе?
– Когда сказала, что не спала с Роном Кинни, – последовал немедленный ответ.
– Потому что это правда.
– Но ты же не отрицаешь, что он занимался с тобой любовью, когда я нашел тебя?
Плечи Джоан поникли.
– Он пытался, это верно.
– Вот именно. – Филип бросил на нее презрительный взгляд. – Так почему же ты упрямо повторяешь, что между вами никогда не было сексуальных отношении?
Джоан покачала головой.
– Я не верю, что сделала это. Как бы то ни было, я… я боялась.
– Боялась меня?
– Того, что случится, если ты поверишь, что я изменила тебе.
– И ты не ошибалась. – Филип устало тряхнул головой. – Ты ведь говорила, что он даже не нравится тебе.
– Так и есть.
Но Джоан понимала, что битва уже проиграна. Она начинала и проигрывала ее вот уже на протяжении десяти лет. И что бы она ни сказала или сделала, это не способно было поколебать уверенности Филипа.
– Уже поздно, – резко произнес он. – А ты, похоже, не меньше измучена, чем Крис. Мне лучше уйти.
Джоан посмотрела на него.
– Но мы так и не поговорили.
– Нет. – Филип невесело усмехнулся. – По крайней мере, не о том, что действительно важно. – Он помолчал. – Я приду в другой раз. Когда не буду спешить, а ты не будешь полумертвой.
Губы Джоан тронула горькая усмешка.
– Ты умеешь польстить девушке, Филип. Я и забыла, каким галантным ты порой бываешь.
– Мне совсем ни к чему льстить тебе, Джоан. – Филип снял со спинки кресла куртку и накинул на плечи, а затем через силу добавил: – Ты сама знаешь, что чертовски привлекательна. И всегда была. Наверное, поэтому мне так нелегко поверить тебе. Рон или нет, но рано или поздно все равно нашелся бы кто-то, кто внес бы некоторое разнообразие в наш брак.
В восемь часов следующего утра Филип был уже за рабочим столом.
Он мог бы оказаться там и раньше, поскольку так и не ложился в постель. Большую часть ночи он провел, переключая каналы на огромном телевизоре, который Лори когда-то заставила его водрузить в спальне, и стараясь не думать о скандале, который она закатила ему в своей квартире, когда вернулась из ресторана в одиночестве.
Но именно так всегда и происходит, когда ты позволяешь жене, с которой намерен вскоре развестись, испортить себе приятный вечер, тоскливо думал он. Генри Чемберс и его жена были старыми друзьями Филипа, и он знал, что Лори надеялась с помощью четы известных дизайнеров позаботиться о своем будущем. Понимая, что рано или поздно она уже не сможет рекламировать нижнее белье на телевидении, Лори решила стать творцом и хотела показать мэтрам кое-какие эскизы в надежде, что те возьмут ее под свое крыло.
Бесполезная затея. Филип это знал. Не нужно быть Чемберсами, чтобы с первого же взгляда в по-детски беспомощных рисунках узнать руку полного дилетанта. Лори отлично справлялась, когда требовалось демонстрировать красоту своих форм, но даже понятия не имела, какого таланта и труда требует работа дизайнера. Возможно, образы, витавшие в ее голове, и заслуживали внимания, но передать их хотя бы на бумаге она была не в состоянии.
