И вдруг он увидел Нафисэ! В синем с белыми крапинками пальтеце, в пушистой шали, в белых вязаных рукавицах, она шла легкой, но замедленной поступью, а рядом — дородная тетушка Сарби, охваченная широкой цветастой шалью.
Он с улыбкой поклонился женщинам и хотел пройти мимо, но тетушка Сарби остановилась.
— Здравствуй, голубчик, здравствуй! А мы от мадам. По снегу-то хорошо прогуляться. Я бодрей себя чувствую, с тех пор как хожу встречать Нафисэ. — На секунду она смутилась, точно выдав тайну. Но потом заговорила, смеясь: — Да, что поделаешь. Бедную девушку может обидеть каждый. Но!.. — Она потрясла палкой в сильной своей руке.
Габдулла тоже засмеялся, представив, как она машет над головой базарника, посмевшего дразнить ее дочку.
— Как здоровье дяди Юнуса?
— Не ходишь, не ходишь к нам! А дядя Юнус кашляет, в груди у него хрипит, как в старом самоваре. А ты приходи, посмотришь, как Нафисэ вышивает. Ей уже поручают кое-какие заказы, мадам не нахвалится. Ох, неприлично на улице разговаривать с молодым человеком! Да ведь мы недолго.
Отрешенное, рассеянно-счастливое лицо Нафисэ чуть запрокинуто, она молчит, но каждым дрожанием ресниц, легким шевелением губ она точно говорит, что слышит все. Удивительно, как не похожа она на своих приемных родителей и на их детей. Те быстры, суматошны — она же ровно в каком-то полусне, счастливей и долгом сне колдовства.
Они уходят, а он долго стоит и смотрит им вслед, и так ему хочется побежать, догнать, бросить в девушку снежком и рассмеяться, позвать на горку.
Но он остается на месте.
Уходил год тысяча девятьсот шестой, глушил снегопад громы и стоны его и не мог заглушить. И в сумеречно-белой канители стоящего у порога января багровел и трепетал жаркий клик — б о р ь б а!
Гневливая буржуазия объявляла локауты, оставляя тысячи рабочих без работы и хлеба, закрывались профсоюзы и легальные общества, и господин Гучков театрально скорбел о том, что новая волна революции «похоронит и нашу молодую свободу, и остатки нашей культуры и благосостояния». Бога просили не миловать, а карать. И карали сами — арестами, военно-полевыми судами, разгоном предвыборных собраний.
После тяжелых арьергардных боев пролетарии снова шли в наступление, снова стачки и забастовки, баррикады, потери.
Уходил год тысяча девятьсот шестой, угасал его последний день, но багровел и гремел клик — б о р ь б а, б о р ь б а, б о р ь б а!
Вечером юноши побродили по городу. Пахло хвоей, снегом, пищей. Голод, пронесшийся по центральным губерниям империи, взвинтил цены на провиант, и слаще казался он тем, кто мог платить за него большими деньгами. В гостинице тридцатикопеечные обеды подскочили на гривенник.
Побродив, юноши вернулись в гостиницу, попросили в номер свои обеды и графин пива. Поужинали, подурачились папиросами «Дюшес», попели песни, и в одиннадцатом часу Габдулла поднялся: хотел еще поработать час-другой. В коридоре, когда он вышел, стояла темень, не сразу разглядел он человека, отскочившего от двери.
— Пардон… вассалям. Нет ли у вас спичек?
Гаерские усики, барашковая с низкой тульей шапка, длинные костистые пальцы. Спичка погасла в пальцах. Из холла в горловину узкого коридора желтой пылью тянулся свет керосиновой лампы. Человек, наверное, был полупьян или скучал безбожно, не хотел уходить.
— Я только что с улицы. Что делается!.. Повсюду ходят свиньи, хрюкают и бряцают шашками. Арестовали человека, который только и сказал, что губернаторша родила девочку с рыбьим хвостиком.
— Позвольте…
— О, забавнейшие происшествия! Гайни-мулла, представьте, полчаса гонялся за своей служанкой… девка в чем мать родила, а служитель аллаха…
— Гайни-мулла очень благочестивый человек, он не позволит себе такого, — твердо сказал Габдулла, обходя непрошеного собеседника. — Да и переневолился он в молодости, Гайни-то мулла.
— Истинно! — подхватил человек с гаерскими усиками, — У полкового доктора одалживался специальными таблетками… а тот ему: глотайте с оберткой и три дня не совершайте омовения — эффект необыкновенный. Стойте же! Не хотите девчонку? Свеженькая, как форель из ручья. Не толкайтесь. Эй, здесь хулиганят, смеются над приходским священником!..
