— Ваше оружие не поможет. Его оружие намного страшнее. Он убивает им душу. — Леонард приложил свою широкую смуглую ладонь к груди. — Я позову еще кое-кого. Подождите меня у моего дома. Это все.
Шаман сказал, как отрезал. Его суровый, серьезный взгляд непреклонно дал понять, что перечить ему бесполезно, если агенты надеются на помощь.
* * *
Кетрин Робинсон сидела у стола комиссара Лафарга и, опершись на локоть, внимательно слушала доклад Барбары о результатах вскрытия.
— Генри Меерсон. Тридцать один год. Родился в Алабаме, учился в Гарварде, после окончания обучения приехал в Аризону, где устроился в холдинг Адамса. Карьера его шла в гору. Пока сегодня около одиннадцати часов вечера он не был убит тупым предметом по голове, предположительно дубиной или битой. Умер сразу. Затем тело перевезли и сбросили на обочине у департамента. Следов другого насилия или наркотического опьянения нет.
— Генри Меерсон…Генри…Меерсон… — Повторяла про себя Кет имя убитого. — Судя по тому, что его тело выбросили перед носом полиции, они просто издеваются над нами. — Женщина всплеснула руками и откинулась на стуле. — Человек, которого мы подозревали в первую очередь, сам оказался жертвой. Великолепно!
— Ты думаешь это те же? — Поинтересовался Оливер, сидящий в углу кабинета на одном диване с комиссаром.
— Очевидно. — Подтвердила за Кетрин ее напарница.
— Да. Это они. Они убили Хепи Уайта, и они убили Генри. Учитывая то, что пастух и Меерсон встречались несколько дней назад, они могли поделиться какой-то информацией друг с другом. Вы же сами говорили, комиссар, что Генри чего-то не договаривает. — Перевела Кетрин взгляд с Оливера на Лафарга. — Возможно, он не был причастен к преступлениям, но знал, кто за ними стоит. Пытался их остановить, но его опередили, когда поняли, что грозит им в случае раскрытия.
— Но почему их не убили, так же как и других? — Осведомился комиссар, с позволения женщин закуривший сигарету.
— Потому что они знают, что мы предполагаем, по какому принципу выбирают жертв. Все они когда-то сами или с родителями покинули резервацию, долгое время проживали в «цивилизации», а потом вернулись. Преступники думают, что они, таким образом, нарушили все правила, забыли законы предков ну и так далее. Кроме того все убитые потеряли родных и убийца обвиняет их еще и в этом, поэтому то даты их собственных смертей совпадают с датами смерти их близких. — Пояснила Кет.
— Генри не терял родных, да и не был навахо, а Хепи никогда не уезжал из Страны, хоть и потерял сына на войне. — Добавил Уинстер.
— Тогда нам нужно составить список предполагаемых жертв…, - предположил комиссар.
— Это уже сделал агент Гордон. — Заметила Робинсон. — Надеюсь, до новой жертвы не дойдет… Меня волнует другое — как со всем этим связан Адамс? — Женщина приложила пальцы ко лбу и стала усиленно его тереть, словно пыталась разбудить мысли.
— Ну, это то как раз не проблема. Он здесь. — Проинформировал Лафарг с явным удовлетворением.
— Тогда нужно с ним поговорить! — Агент Уинстер уже было ринулся к двери, но его остановила Робинсон.
— Я думаю, Оливер, что лучше я с ним поговорю, а ты отправляйся в резервацию и попытайся помочь Питеру и Майклу найти этого Макки Количиява и его друга…Ок? — С серьезным видом заявила она, стараясь не переходить на приказной тон.
Оливер окинул напарницу таким взглядом, как будто она только что заявила ему своем намерении стать космонавтом, но не стал перечить.
«Чем бы дитя не тешилось…», — подумал он и пригласил комиссара присоединится к нему.
— Хорошо, тогда мы с Барбарой присоединимся к вам чуть позже. — Предложила женщина.
* * *
— Итак, господин Адамс. Могу я узнать, как Вы узнали о пропаже своего сотрудника — господина Меерсона? — Начала допрос Кетрин.
Они с Джоном Адамсом находились в узкой длинной комнате только с одним окном, находящимся почти под потолком и старой лампы, пожелтевшей от количества табачного дыма, опускавшегося на пластмассовый плафон в течение нескольких лет.
В центре комнаты стоял широкий прямоугольный стол красно-коричневого цвета и два стула со спинкой из металлических прутьев. Пол, потолок и стены были выкрашены в один серо-голубой цвет. Тонкие как волосок трещинки, расплывались по стенам допросной, подчеркивая старость здания и давность ремонта.
