— Папа. — В дверях спальни матери Джона появилась голова молодого человека с беспорядочно разбросанными соломенно-желтыми волосами. Он посмотрел на Адамса своими проникновенно-голубыми глазами и мысленно задал вопрос можно ли войти.
— Входи, только тихо. Она сейчас спит. — Разрешил Джон.
— Папа, я и Глория достали то, что ты просил.
Молодой человек достал из кармана тот небольшой пузырек с мутно-белой жидкостью, которую получил вчера от индейской старухи.
— Ты молодец. — Похвалил парня мужчина, взяв пузырек. Он посмотрел на содержимое сквозь солнце, просачивающиеся через тонкие шторы и повторил: — Ты молодец, ты и Глория. Где она, кстати?
— Она сидит внизу. Боится войти, честно говоря, страху мы вчера натерпелись основательно. Нас чуть было не сграбастали полицейские, дежурившие там. — Пожаловался молодой человек.
— Что ж, сынок, это было нужно для бабушки. Ты же знаешь, что без этого у нас ничего бы не вышло. Спасибо, Тревор, тебе и Глории.
Джон встал с кресла, расположенного рядом с кроватью его матери и крепко пожал руку сыну, а затем также крепко обнял его.
— Я оставлю тебя. — Понимающе ответил Тревор и покинул спальню.
Джон подошел к окну и немного отодвинул шторку. Он посмотрел вниз, на небольшой палисадник, разбитый под окнами и крепко сжал пузырек с неизвестной жидкостью. Он вспомнил, как в детстве любил прибегать в спальню родителей, усаживаться на широкий подоконник и смотреть на то, как садовник стрижет кусты под их окнами. И хотя вид из окна его детской был ничем не хуже, а может даже и лучше — великолепные розы белого, красного и розовато-сиреневого оттенков, желтые хризантемы, белые лилии. Он до сих пор помнит запах этих цветов, хотя они уже давно не высаживаются в саду из-за аллергии, которой страдает его дочь Глория. Джон отошел от окна и подошел к кровати.
— Прости, мама, — прошептал он, склонившись над женщиной, и поцеловал ее в сухую, дряблую щеку.
* * *
Пожарные уехали всего несколько минут назад, оставив погорельцев в тупом оцепенении. Прибыв вчера на место происшествия по вызову одного из агентов ФБР, они приехали, когда огня уже практически не было. Не пробыв в резервации и двух часов, они быстро составили протокол произошедшего и уехали сдавать дежурство новой смене.
В результате поджога пострадало несколько землянок и культовый хокан. Старые постройки сгорели довольно быстро. Глиняная обмазка стен теперь превратилась в закаленную огнем керамику, разбросанную по всему периметру, а деревянные перекрытия в обугленные почерневшие головешки.
К счастью, никто из людей не пострадал. Скот тоже. Судя по всему, преступник пошел на это злодейство с точным расчетом принести минимальный вред, и единственной его целью был срыв вчерашнего собрания.
Народ, собравшийся возле обрушенных под воздействием огня построек, помогал пострадавшим владельцам убрать мусор и разгрести завалы. Пытались найти хоть что-то сохранившееся из инвентаря и ценностей. Скарб у каждой семьи был небогат и представлял собой набор домашней утвари, некоторая не очень разнообразная одежда и несложная мебель. Гораздо большую ценность для навахо представляли ритуальные статуэтки, маски и куклы. Теперь, когда культовый центр поселения пострадал, важно было сохранить хотя бы то малейшее, что связывало мир людей и мир духов.
Оливер и Барбара остановили автомобиль на краю обочины, занесенной серой золой и огляделись. За десятками полицейских и медиков, снующие туда-сюда индейцы были как крапинки чернил на белом полотнище.
Марлини, Робинсон и Гордон помогали по мере сил. Вчера они вместе со всеми до приезда пожарных пытались потушить пожар. Где-то его удалось победить довольно быстро, а где-то его удалось погасить только прибывшему пожарному расчету. После того как с последствиями бедствия удалось более или менее справится агенты решили немного отдохнуть после очередной бешеной ночи и сидели в одном из домиков, специально отведенном для них.
Домик этот был достаточно уютен и состоял из четырех комнат: трех спален и одной большой гостиная, совмещенной со столовой и кухней. Сейчас агенты расположились как раз в этой многофункциональной комнате. Кетрин налила всем недавно сваренный крепкий сладкий кофе и расположилась на единственном во всем доме кресле. Но оно оказалось настолько жестким, что лучше бы она села на один из тех стульев, что стояли вокруг обеденного стола.
