Старик скрючился на дощатом полу, закрывая голову руками. Маленький зверек хотел пнуть его обутой в мягкий сапог ногой, но вдалеке прозвучал протяжный сигнал рога, и дари метнулся дальше по коридору.
Пробежав несколько узких бревенчатых коридоров, Хувла оказался на небольшом балконе и замер, вглядываясь в открывшуюся картину.
Мне тоже стало очень интересно. Более чем.
Широкая и прямая как стрела улица проходила между рядами двух– и трехэтажных деревянных теремов. Я называл эти дома теремами, хоть они и мало напоминали старорусский стиль, но других деревянных строений я не видел даже на картинках.
Отличительной чертой всех зданий были очень высокие крыши, крытые какой-то травой. Иногда скаты обрамляли целый этаж. Вот сейчас, например, я смотрел с высоты второго этажа, по сути являвшегося чердаком. Но не местная архитектура привлекала меня больше всего, а старые знакомцы. Именно так, причем знакомцев было сразу три вида. Прямо посреди улицы вальяжно и очень торжественно плыла – по-иному не скажешь – большая процессия. Основную ее часть составляли четыре существа, очень похожие на того замотанного бинтами мага, только более дикие, что ли. Из одежды на этих «ребятах» были лишь юбки из свисающих кожаных ремней и портупеи, на которых висели стандартные пары дарийских клинков. Восседали они на уже знакомых мне пятнистых кошках, которые были раза в два больше той, что я подстрелил в лесу.
А сопровождали эту процессию точные копии моих преследователей на маршруте от покинутого замка до моря. Их имелось ровно по две штуки на одного всадника. В общем, полный набор. Присмотревшись, я окончательно убедился в том, что всадники и монстры не такие уж дальние родственники. Маг от своих телохранителей отличался довольно сильно, а эти чудовища казались просто более гротескной копией всадников. И у тех, и у других – те же вертикальные щели вместо носа, серая кожа на теле и на абсолютно лысой голове, и грозные, даже в сомкнутом виде, пасти. Только у всадников лбы чуть выпуклее.
Интересно, и как это понимать?
Насмотревшись на процессию, я заметил, что по обеим сторонам дороги стоят дари. Много, несколько сотен. Одеты они были по-разному – некоторые в просторных тканых одеждах белых и зеленоватых цветов, а остальные в кожаных костюмах того же «индейского» фасона, как на Хувле. Имелись и зеленые комбинезоны разведчиков, но мало.
Если сравнивать, они являлись еще одной переходной ступенью от крупных монстров до людей – чуть более человекоподобные черты лица и, главное, короткие волосы черного цвета.
Сначала я не заметил, что на дороге были и люди. Старик в коридоре оказался не исключением, а иллюстрацией правила, можно даже сказать, закона. Перед толпой встречающих размещался редкий строй абсолютно голых людей. Все они – и мужчины, и женщины – стояли на коленях, низко склонив головы.
Я вряд ли бы догадался о необходимости такого построения, если бы передовая кошка не шагнула чуть в сторону и одним движением челюстей не откусила склоненную голову. Обезглавленное тело человека завалилось на бок, а голая земля дороги окрасилась красными линиями от тонких и прерывистых струй крови, вылетавших из обрубка шеи.
На некоторое время я впал в ступор, а вот Хувле представление явно понравилось. Пока я злобствовал на юного дари, причем в его же сне, процессия добралась до большого дома в конце улицы.
На обширной, похожей на сцену со ступеньками, платформе делегацию вновь прибывших встречала торжественная процессия дари. Вперед выступали несколько воинов и солидного вида стариков в мантиях. Взгляд на одного из воинов дари вызвал в груди Хувлы теплое чувство.
Похоже, это его отец.
Теплое чувство сменилось шоком, и я удивлялся вместе с юным дари.
Передовой монстр на кошке даже не стал спешиваться и направил своего «скакуна» прямо на ступени. И тут все встречающие правителя дари разом опустились на колени.
Блин, загадки накапливаются, а ответов все нет как нет. Память дари по-прежнему недоступна, хотя по удивленной реакции Хувлы было понятно, что от его воспоминаний толку немного.
Картинка как-то смазалась, и в другом фрагменте сна, который пока даже отдаленно не напоминал кошмара, Хувла оказался в небольшой трапезной, с разложенными на полу угощениями. За «обеденной циновкой» присутствовали только отец и сын.
