Пузырящиеся по периметру бассейна зоны «джакузи» окончательно добили Яну, и она растворилась в блаженной неге. Хтарка расслабилась настолько, что на очередном кругу «дрейфа» подплыла ко мне и поцеловала, долго и чувственно. Мне, конечно, понравилось, но тело виконта никак не отреагировало на подобный пассаж, что позволило сохранить выдержку и мягко отстранить хтарку, запуская ее в дальнейшее «плавание».
Интересная ситуация – Яна одуряюще красива, и в той, земной жизни такой поцелуй вмиг отключил бы мне мозги, включив кое-что другое. Конечно, все можно объяснить пристрастиями виконта, но ведь при виде Лары я не ощущал проблем с желанием. Похоже, правы те, кто считает, что любовь – это стремление души, а страсть – чистая химия тела и к высоким чувствам не имеет ни милейшего отношения.
Мои размышления прервал какой-то внутренний звоночек, и я, оставив Яну «растворяться» в воде, пошел сквозь водный полог. И в «предбаннике», и в комнате отдыха было пусто – распорядитель добросовестно отрабатывал свои чаевые. На столе перед диваном посреди комнаты обнаружился однотонный синий плащ с большим капюшоном и маленький колокольчик, в который я и позвонил. В дверях тут же показался один из массажистов.
– Сколько осталось до заката? – вспомнил я местную традицию отмерять время.
– Меньше одного удара колокола, – поклонившись, ответил массажист.
– Свободен.
Слуга мгновенно испарился. Я подобрал со стола плащ и вернулся в предбанник, на полу которого лежала наша одежда.
Яну из бассейна пришлось буквально вылавливать. Вытерлась и оделась она без посторонней помощи, хотя по-прежнему была слегка не в себе. Укутав девушку в плащ, я вывел ее из «спа-комплекса». Рядом тут же материализовался распорядитель.
– Может, провести вас к черному ходу, чтобы не заметил его телохранитель? – кивнул распорядитель на укутанную в плащ Яну.
– Не стоит. Хотя, – задумался я, – проведите. И сообщите телохранителю: пусть подаст туда экипаж.
Конечно, хотелось дать в морду этому холую, который наверняка не раз способствовал очень грязным делишкам, но было как-то лень, да и скандал перед операцией по захвату барона очень не понравится графу.
Карн буквально дымился от злости, но все же сумел сдержать себя до момента, когда мы отъехали подальше.
– Что вы, каракатица вас задери, делали там так долго?! – Вопрос был задан хтарке, но она лишь вяло отмахнулась, что вызвало еще одну волну гнева.
– Что с ней?! – Кронаец потянулся за ножом.
– Карн, успокойся. Мы просто отдохнули. – Почуяв опасность, хтарка мгновенно пришла в себя, как и полагается нормальному бойцу, а не разнеженной даме. – Да, немного задержались, но ничего страшного не случилось. Давай отвезем Вана в дом виконта, а сами поедем за графом. Только не задавай глупых вопросов – ответов все равно не получишь.
Моряк как-то слишком быстро успокоился, пожал плечами и с силой хлестнул ни в чем не повинную лошадь.
Оставив меня в особняке виконта на попечении переодетой «прислуги», они укатили в неведомом направлении. То, что рядом не было приближенных графа, никоим образом не отразилось на плотности контроля, – попытку спуститься на первый этаж пресек нелепо накрашенный слуга с недружелюбным выражением лица, а взгляд из окна выявил под крепостной стеной на противоположной стороне улочки торговца «чем-то там». На лице «торговца» отображалась такая же гримаса, как и у «слуги».
К счастью, долго скучать мне не пришлось. Как только солнце нырнуло за горизонт, а на далекой башне в городе ударил колокол, возвещающий о начале первого часа после заката, явился граф со своей «свитой». Выглядели они очень колоритно – камзол графа по-прежнему был серебряно-черных цветов, но значительно богаче повседневного, Яна блистала в красном платье, а Лован и Карн принарядились в ливреи с гербом графа. И если центурион не выказывал никаких эмоций, то моряк явно страдал в непривычной одежке.
Потешаться над ним в таком состоянии было небезопасно, поэтому я старательно спрятал улыбку.
Смешней всего выглядел Урген, который появился вслед за представителями местного КГБ. Ливрея на профессоре выглядела еще нелепее, чем седло на корове. Я позволил себе улыбнуться, что отнюдь не вызвало обиды – ученый лишь печально вздохнул.
