– Помню… Да, я способен основательно влюбиться в тебя… Она вдруг порывисто обняла меня за шею и притянула к себе мое лицо.
– Со мной это уже случилось, – сказала она, прижимаясь губами к моей шее. – Тем хуже для меня. Я не могу держать это в себе. И я не хочу, чтобы они причинили тебе зло!
Мы ласкали друг друга. Действительно, полюбить ее было нетрудно.
– Я себя спрашиваю, что мне с тобой делать? – спросил я наконец, когда круглая, как шар луна перешла на левую сторону.
– Что делать со мной? – Она выпрямилась, в ее – глазах появился испуг. – Что ты имеешь в виду?
– Нужно ли оставлять тебя здесь? Сможешь ты побыть здесь совсем одна?
– Что ты собираешься делать?
– Подумай сама немного, мой зайчик. У меня ведь немало дел. Имеется, прежде всего, Киллино. Помнишь его? Толстый, маленький человечек, похожий на Муссолини?
– Но ты ведь не вернешься в Парадиз-Палм?
– Разумеется, вернусь. Я приехал сюда лишь для того, чтобы поместить тебя в укрытие.
– Но ты с ума сошел! Что ты сможешь сделать против всех этих людей?
– Увидишь, – улыбаясь, ответил я. – Мы оба обвиняемся в убийстве. Прежде всего, я ликвидирую это дело. Пока я не найду убийцу Херрика и не получу его признания, мы не можем считать себя в безопасности!
– Но ты не можешь один возвратиться туда!
– Я вернусь туда совсем один, и, к тому же, немедленно! Единственная вещь, в которой я должен быть уверен, это то, что ты в мое отсутствие находишься в безопасности.
– Я не могу оставаться здесь, – быстро ответила она. Я покачал головой.
– Да нет же! Послушай, я обязательно вернусь завтра вечером. Я возьму судно. Тебе же не следует удаляться от дома. Ружье я оставлю тебе. Еды здесь вполне достаточно. Если кто-нибудь и придет, закройся в доме.
– А если ты не вернешься? Губы ее дрожали.
– Ты сама тогда выкрутишься. Я оставлю тебе семнадцать тысяч долларов. Найдешь Мака. Он устроит так, чтобы ты могла вернуться в Нью-Йорк. Я поговорю с ним.
– Нет, лучше не надо! Пусть никто не знает, что я осталась одна.
Это было не так уж глупо.
– Но не покидай меня! Не нужно! – Она прижалась лицом к моему плечу.
– Я не хочу потерять тебя, едва встретив!
Мы спорили еще долго, но мое решение было непоколебимо. Она, наконец, поняла это. Вид у нее был ужасно расстроенный.
– Пусть будет так, – сказала она.
– Херрик по-видимому, знал что-то очень важное. Поэтому его и убили. Не знаешь ли ты, что это могло быть?
Она покачала головой.
– Я едва знала его. В казино он приходил часто, но я с ним никогда не разговаривала.
– У него была подружка? Она кивнула.
– Он появлялся с одной певицей. Она живет в апартаментах на Лессинг-авеню, здание из мрамора и хрома.
– Ты ее знаешь?
– Нет, но слышала о ней. Она жестокая и жадная.
– Ее зовут?
– Лоис Спенс.
– О'кей. Может быть, она что-то знает.
– Ты будешь осторожным? – спросила она, положив ладонь мне на колено.
– Конечно, – обещал я. – А этот Киллино? Ты о нем что-нибудь знаешь?
– Знаю только, что он мэр, и что казино принадлежит ему.
– Ты не задумывалась, зачем Херрик околачивается в казино? Он ведь не играл?
– Нет.
– Хорошо, – сказал я, вставая. – Мисс Спенс, может быть, ответит на мои вопросы. Теперь, моя любовь, я буду одеваться.
Я вернулся в дом и надел костюм из темной легкой ткани. Мисс Бондерли ждала меня в салоне. Она стойко держала себя в руках, но я видел, что слезы были недалеко.
Я дал ей коробку из-под сигарет.
– Хорошенько береги, дорогая. Здесь все мои деньги, а мне стоило большого труда заработать их. Она уцепилась за меня.
– Не уходи! Ну, не уходи! Я молча ласкал ее.
– Если случится что-нибудь…
– Со мной ничего не случится. Проводи меня до лодки. Несмотря на поздний вечер, все еще было жарко. При свете луны мисс Бондерли была так очаровательна, что я едва не послал ко всем чертям свое намерение уехать. Но усилием воли удержался и отвязал катер.
– Завтра вечером не готовь мне снотворного, – закричал я, когда катер отчалил от причала.
Она молча махала мне рукой. Мне показалось, что она плакала…
***
Парадиз-Палм был так же прекрасен ночью, как и днем. Освещенное яркими огнями казино было видно издалека. Мне очень хотелось знать, не ожидает ли меня на пристани засада из вооруженных охотников. Была половина одиннадцатого, на пристани никого не было видно. Я выключил мотор, приготовил «Томпсон» и направился к берегу.
