– Имею приказ временного правительства никого не допускать к императору, – решительно ответил Томилин. – И не пущу.
– Нету уже временного правительства, – мягко возразил ему Ребров, спускаясь вниз. Ты же в курсе, у вас при составе должна быть маготехническая связь или телеграф. Впрочем…да на, не жалко – он протянул подполковнику сложенный лист бумаги. Подполковник пробежал его глазами и побледнел – там, за подписью министра военных дел временного правительства черным по белому предписывалось передать императора с семьей под нашу ответственность. Солидный документ с печатью, все как положено, министр недолго и возражал, когда его заставили написать такую бумагу. Хорошо, когда у тебя под арестом есть на всякий случай целое правительство…
– Вот такие дела, подполковник, – продолжил Ребров. – Продолжишь упрямиться или разойдемся миром? И главное, было бы ради чего воевать. Ничего плохого мы императору делать не собираемся, но настроены крайне решительно.
Томилин оглянулся вокруг, посмотрел на замерших в небе магов, перевел взгляд на нас, потом на поезд и вдруг махнул рукой.
– Делайте что хотите. Один хрен поезд дальше красные не пускают, везде забастовка, сидим тут как… А теперь, говорят, и красных в Питере нет, маги их выбили…то есть вы. Вам и разгребать эту кашу. Император в третьем вагоне, том, что с красными дверями.
– Вместе пойдем Таня? – спросил меня Ребров.
– Да. Доделаем все до конца.
Мы подлетели к вагону, который уже окружали наши офицеры и юнкера и я с силой постучал в дверь. Она тотчас открылась и из нее высунулся пожилой человек, одетый в строгий костюм-тройку.
– Слушаю вас господа?
– Маг-юнкер Павловского магического училища Дергачева и штабс-капитан маг Ребров, – представился нас я. – Просим аудиенцию у его Величества по неотложному делу.
– Я тотчас о Вас доложу. Будьте добры проходите. Подождите немного в приемной, – сделал приглашающий жест слуга.
О Николае из моего мира я читал немало, но устойчивого собственного мнения о нем из прочитанного составить так и не сумел. Слишком много всего наверчено вокруг этой фигуры. Побасенки о "безвольном Николашке", которым управляла супруга, а обоими вертел как хотел Распутин, мне всегда казались откровенно лживыми. Да и за версту видно, кому выгоден миф о "царе-тряпке", бессудно убили и посмертно оболгали человека, бывает. Но и в противоположном лагере, где последнего царя представляли непогрешимым святым рыцарем без малейшего греха и упрека тоже правду искать бессмысленно – нет ее там. Читать воспоминания современников? Так они противоречивые, есть даже выражение – "врет как очевидец". Так что все это без толку, да и мир тут другой.
Сейчас перед нами сидел обычный человек. Ничего такого я в нем не видел, никакой особой ауры или харизмы. Интеллигентный, с приятными чертами лица, умеющий слушать. Он внимательно выслушал наш рассказ о происходящем в Питере и произошедших событиях, тихонько кивая головой и задавая уточняющие вопросы, спросил о роли Корнилина, при показе фотографий с расстрелянными генералами генштаба сильно побледнел – очевидно, он был знаком с этими людьми.
– Так вы говорите, сейчас и временное правительство и совнарком под вашим арестом?
– Да, Ваше величество. Кроме того, большая часть города в наших руках.
– И ты, восьмилетняя девочка, несмотря на ранение, подняла товарищей по очередному перевороту и отправилась выручать императора с семьей из под ареста?
– Так точно, Ваше Величество.
– Воистину, неисповедимы пути Божьи. Хорошо, чего ты ждешь от меня?
– Вагон на безвестном полустанке плохое место для императора Ваше Величество. Возвращайтесь в Зимний. Мы можем перенести вас туда уже сегодня, если вы захотите.
Николай молчал. Было видно, что прошедшие несколько дней не прошли для него даром. Понимаю. Сначала сообщения, что изменили все и вся, а армия бездействует и приказы не выполняются. Потом арест, отречение, прозябание на полустанке и полная неизвестность с ожиданием печальных перспектив впереди. Судьбы свергнутых монархов редко бывали счастливыми.
– Так вы решили вернуть мне власть? – Наконец спросил он, глядя мне в глаза.
