— Нет худа без добра, — завела я. — По крайней мере, здесь ты сможешь приглядывать за мной. Правда же, я не хотела тебя расстраивать. Жаль, что все так вышло, но я рада, что мы снова вместе, Павлов. Обещаю: я горы сверну, чтобы приспособиться. Из нас еще получится счастливое семейство, вот увидишь.
Брат стоял, повернувшись ко мне спиной. Казалось, он не замечает моего присутствия, не говоря уже о протянутой ему оливковой ветви. «Отлично, — подумала я. — Попробуем другой подход».
— Слим говорит, что вы уже довольно давно снимаете этот дом. — Я глубоко вздохнула, надеясь немного рассеять тучи. — Теперь-то я поняла, отчего ты никогда не предлагал мне пожить с вами.
Павлов не двинулся с места. Опустив плечи и низко склонив голову, он бормотал что-то себе под нос, словно ради меня и оборачиваться не стоило.
— Так нельзя поступать со мной, — донеслось до меня.
— Как поступать? — переспросила я, потихоньку заводясь. — Не пойму, в чем, собственно, дело? — Назревал скандал, и я чувствовала, что должна отстоять свою позицию.
— Возмутительно! — была его следующая реплика. — Это игра не по правилам.
— Я не могу постоянно извиняться, — ответила я. — и не собираюсь делать вид, будто храню невинность, чтобы ты и дальше мог трястись надо мною. Павлов, да я, наверное, занималась в своей жизни такими вещами, какие ты мог видеть только в Интернете!
Никакой реакции. Даже волоски на шее не встали дыбом. Поддавшись наитию, я выпалила:
— Однажды я делала это с двумя партнерами сразу. Что ты на это скажешь?
Это его уязвило; во всяком случае, мне так показалось. Павлов обернулся, бледный и напряженный, и лишь тогда я заметила письмо, зажатое в его руке.
— Что я должен сказать? — спросил он с отсутствующим видом, и тут я сообразила, что братец не слышал ни единого моего слова.
— Да так, — поспешно сказала я, — забудь, что я вообще открывала рот.
Павлов опять уставился на письмо.
— Как они могли так поступить со мной?
— Что случилось?
— Это уведомление от редактора. Мой гонорар сокращен вдвое.
— Вдвое? Ничего себе! Но почему он это сделал?
— Вынужден. Журнал сейчас обновляется, и расходы приходится урезать.
— Увольняйся, — посоветовала я. — Уйди оттуда с высоко поднятой головой.
— И куда же я пойду? В очередь за пособием?
— Будешь вести колонку в другом месте. Делов-то!
— Циско, я слишком стар.
— Да тебе же всего тридцать!
— И я даю советы девочкам, которые как минимум вдвое меня младше. Ни один другой журнал не захочет меня взять. Читателям стоит только бросить на меня взгляд, и они подумают: «Да ну на фиг, с тем же успехом спрошу у отца!»
— Ну что ты, — возразила я, но уже без прежней убежденности в голосе.
— Именно так. На этой работе надо гореть ярко, тихо истлеть не выйдет.
— Брось, Пав. Ты, наверное, все принимаешь слишком близко к сердцу?
Он протянул мне письмо с подколотым к бумаге макетом странички советов из следующего номера.
— Взгляни только на фотографию, — сказал он. — Естественно, когда я только начал, моя рожа публиковалась крупным планом, но каждый год делается новый снимок, и всякий раз я мельчаю в своей рамке. Все больше компьютерной ретуши. Я давным-давно перестал узнавать собственные зубы.
Вот это улыбка, тут он был прав.
— Что с того? — сказала я в надежде поднять Павлову настроение. — Оранжевая рубашка отлично смотрится на белом фоне.
— Это не довод, — возразил он. — Циско, мое лицо уже некуда дальше уменьшать. Ты что, не понимаешь, о чем я толкую? Они не могут скрыть того факта, что я старею. Еще один шаг назад, и я выйду из фотостудии на улицу.
В кухню проскользнул Слим. На мои плечи опустились две ладони, макушку прижало поцелуем. Я могла чувствовать себя принцессой.
— В чем дело?
— Павлову урезали зарплату.
— Вот бедняга! — посочувствовал Слим. — Не повезло парню!
— Да уж, но он не хочет увольняться.
— Куда же он пойдет, в его-то возрасте?
— Ох, только не начинай все заново, — вздохнула я. — Тридцать — еще не вечер для ведущего странички советов читателям.
— Еще какой вечер, для подросткового-то журнала, — простонал Павлов.
— А как насчет женских месячных? — спросил мой новый бойфренд. Насупясь, я обернулась за разъяснением. Прочистив горло, Слим попробовал построить фразу иначе: — Я имел в виду те ежемесячники, которые у нас издаются для дам.
