— Мой редактор считает, что я делаю успехи, — объяснил он, возвращаясь в «белое пятно», чтобы говорить свободнее. — Он даже пригласил меня в редакцию на следующей неделе, хочет пересмотреть условия моего найма. — На лице брата нарисовалась вдруг гримаса безропотного страдания. — Пожалуйста, Циско, помоги мне. Твой мужской подход к проблемам читательниц «Блесни умом!» вне конкуренции.
Вздохнув, я бросила взгляд на часики.
— Наберу твою колонку прямо сейчас, на ноутбуке, — решила я. — Запрись пока в туалете, а я постучу, когда закончу.
— В туалете? — огорчился Павлов. — Почему именно там?
— Потому что ты вечно там торчишь, — объяснила я. — Самое подходящее для тебя местечко. Что, если редактор «Блесни умом!» зайдет на complicity и застанет тебя марширующим из угла в угол у меня за спиной, пока я строчу твою колонку?
— Может, уже застал, — с долей горечи произнес Павлов, словно уже некоторое время подозревал о чем-то подобном.
— В любом случае, — заметила я, — рисковать не стоит. Ты можешь потерять работу.
— Но эти камеры! — возопил мой брат. — Сидеть под гудящим сервером и без того было неприятно, а теперь еще надо жмуриться всякий раз, когда я захожу туда отлить. Воображаю себе уютное, никому не известное место, где никто меня не видит.
— Что ты сказал? — вдруг забеспокоился Слим. Да и у меня мурашки по спине забегали.
— Я представляю, что нахожусь в звуконепроницаемом помещении, — продолжал Павлов, не обращая на нас внимания, — никакого гудения сервера, никакого хлюпанья в трубах. По-моему, где-то в моем сознании формируется комплекс, Циско. И это будет самый настоящий кошмар.
— То есть ты закрываешь глаза, входя в туалет?
— И затыкаю уши пальцами.
— Ты шутишь?
— Но я не в силах терпеть.
— Ничего, потерпишь, как миленький. Если только хочешь, чтобы я вела твою дурацкую колонку, — отчеканила я. — Все должно выглядеть убедительно, Павлов. Мы должны чувствовать себя как дома в любом помещении. Иначе занавес не просто опустится, он рухнет на наши головы.
Хорошая актриса чувствует себя на сцене как дома: там, в свете прожекторов, она оживает, вкладывая в выступление и тело, и душу. По крайней мере, именно так лицедеи рассказывают об этом, приглашая репортеров модных журналов в свои уютные жилища. Я же всегда подходила к актерскому ремеслу с долей цинизма. Надо всего-то разучить реплики, добиться точности в движениях, вызубрить нужные позы — тоже мне, высокое искусство! Рассуждая подобным образом, я и сама вышла на «сцену», чтобы заняться несложной импровизацией по ходу скучной пьесы, которую разыгрывала с парой других самодеятельных актеров. Роль удалась, и сознание этого вернуло на мое лицо улыбку, шедшую от самого сердца.
Для разнообразия я прихватила ее на работу. Продемонстрировала Добряку Уильяму по пути туда и даже поделилась ею с владельцем «Рыбьего глаза», поджидая автобус. Кензо возился с аквариумами по ту сторону витрины и, углядев лучезарную улыбку, которой я одарила его, пока ждала своей очереди на остановке, он, кажется, пришел в замешательство. В это самое время подъехал мой автобус, но я умудрилась бросить взгляд на кружившую в аквариуме акулу. Не хотелось думать о том, что же подпитывает эту безостановочную активность, но даже подобные мысли не могли стереть улыбки с моего лица. Ничто не могло ее уничтожить. Даже то, что рабочий день начался встречей с моей любимой искательницей талантов, которая и снабдила меня унизительными поручениями.
— Позвоните моему мужу, — начала она. — Скажите этому Мистеру Гуляке, что волкодав у меня. Вернувшись, я обнаружила, что беднягу не выгуливали сутками. Бог знает, где он шлялся, но, когда будете с ним говорить, особо подчеркните, что этим утром мне надо повидать кое-кого, и обязательно убедитесь, чтобы его грызла совесть за то, что я взвалила это на вас.
— Конечно, — очаровательно улыбалась я, и ни единая черточка не дрогнула в моем лице, когда большая глупая псина подняла лапы на стол и напустила слюней прямо мне на блокнот.
Парни тоже играли неплохо. Я знала это, потому что провела обеденный перерыв в интернет-кафе. Честно говоря, я бегала туда всю неделю и тихонько занимала свое место среди всех этих людей, явившихся проверить, как там дела на Коламбия-роуд. По слухам, большинство зрителей были рады, что Слим не сдается в схватке с «Денежным залпом». Пусть он и превратил полоску песчаного пляжа в траншею, наблюдать за тем, как он ищет выход вместе с Мисти, уже само по себе было увлекательно. Мой брат регулярно присоединялся к нему на диване, чтобы тоже взглянуть на это. Кроме того, он размеренно и неизменно цинично комментировал все действия Мисти, иногда отвлекаясь для перебранки с табло. Выглядело это, надо сказать, вполне убедительно. Особенно когда они улучали момент выкурить косячок в так называемой «мертвой зоне» и сыпали шуточками, подходящими двум недоумкам. Слим и Павлов безупречно справлялись с ролями недалеких парней, оставленных без присмотра, в этом им не было равных. Однажды Павлов выплыл из уборной, принял у Слима эстафету в виде окурка и устроил даже целое шоу, стараясь не вылезти при этом за красную черту.
