Людвиг лязгнул зубами, и Кукольник поспешно отдернул руку.
– Ну-ну, я пошутил. В высшем свете теперь так шутят. Я нарочно наводил справки. Кстати, для тебя же старался. Хочешь орешков? Откуда у тебя зубы? Я тебя без зубов делал.
– Выросли, – проскрипел Людвиг.
– В самом деле, – вмешалась Марион, – почему вы так с ним разговариваете?
– Почему? – Косорукий Кукольник поднялся во весь рост. Его огромная тень шевельнулась на фоне деревьев. – Потому что я страшно зол на вас! – громким звучным голосом объявил он. – На всех, без исключения!
Пан Борживой побагровел.
– Всякий франт будет мне… – начал он.
– Молчать! – властно произнес Кукольник. Как ни странно, Борживой замолчал и смущенно запыхтел. – Я был сегодня там. Ел там эти пряники.
– Если вы по поводу вашей покойной родственницы… – встревоженно начал Кандела. – Кажется, ее звали госпожа Гретель? Такая пожилая дама, с несколько эксцентричным характером? Прошу учесть, я с самого начала был против! Между прочим, она первая совершила нападение. Ее левая нога дважды пнула меня в поясницу.
– Мне дела нет до этой старухи, – презрительно отозвался Косорукий Кукольник. – И родственников у меня отродясь не было. Но вы бросили там их! – И непонятно каким образом в руках у него оказались деревянные лошадки, куклы и шарики с плавающими внутри рыбами. – Вы оставили их на произвол судьбы. Им предстояло мокнуть под дождем, терять краски, покрываться плесенью!
– Не понимаю сути ваших претензий, – произнес Кандела. – Это всего лишь игрушки.
– Ах ты, бедный дурак! – загремел в ответ Косорукий Кукольник. – Сразу видать, что у тебя никогда не было настоящих игрушек!
– Позвольте, я взрослый человек и налого… при чем тут игрушки? – забормотал Кандела, но Косорукий Кукольник даже не заметил этой слабой попытки оправдаться.
– Люди теперь пошли сплошь мелочь да гниль. И игрушки ваши такие же, как вы сами. Сделаны кое-как, сломаются – чинить неохота, проще выбросить и накупить новых. С этого и начинается… А настоящую игрушку берегут годами. Ее штопают и подклеивают, мастерят ей наряды, мечтают передать детям… Вот так должно быть!
– А вы, позвольте узнать, кто? – спросил Освальд фон Штранден.
– Это Косорукий Кукольник, – поспешно объяснила Марион. – Это он рассказал мне о Королевстве Пяти Рек.
– Я? – изумился Косорукий Кукольник. – Ничего подобного! Мне дела нет ни до людей, ни до королевств…
– Но разве не вы спасли Людвига? – защищалась Марион.
– Я сделал это вовсе не из любви к какому-то там Людвигу, – возразил Кукольник. – Я помогаю людям только для того, чтобы помочь куклам.
– Но разве люди – не более высокоорганизованная и достойная… – начал было Штранден. – Я хочу сказать, более высокая цель и…
– Кто-то должен думать и о куклах! – перебил философа Косорукий Кукольник. – Когда старую куклу выносят на свалку, кто-то должен направить туда ребенка из небогатой семьи, который подберет ее и будет любить! Когда старые игрушки перетаскивают на чердак, кто-то должен знать об этом, чтобы в свое время туда забрались любопытные дети и обрели для себя сокровища! Кто будет хранить кукол, попавших в беду? Я, Косорукий Кукольник!
– Вы напрасно так низко ставите людей, – снова заговорил Штранден.
Кукольник сверкнул из-под шляпы глазами.
– Отчего же! Я знавал одну герцогиню, ее звали Доротея Вюртембергская, – она очень много сделала для Маленького Безмолвного Племени. Лучшие мастера ее страны изготавливали крошечные кроватки, креслица и столики, шили одежду и обувь, лепили посуду. Куколки жили в красивых домиках. Герцогиня играла ими и позволяла своим подданным ими любоваться. Превосходная женщина! А впрочем, все вздор. Я бы выпил сейчас чаю с пряниками.
– Кстати, – несколько некстати сказал Зимородок, – вы из-за реки или за реку?
– Когда как.
– А мы за реку.
– А как вы собираетесь переправляться?
– Утро вечера мудренее, – ответил Зимородок.
Косорукий Кукольник ухмыльнулся и скоропалительно объявил, что собирается спать, после чего, не снимая шляпы, улегся у костра и мгновенно заснул.
Путники некоторое время смотрели на спящего, который обрушился на них, как стихийное бедствие.
