– Я не могу выразить вам, до какой степени я страдаю, мистер Шайн. Ночи без сна!
Миссис Трип остановилась, и Майк увидел в ее глазах выражение страха.
– Этот человек – чудовище, – продолжала она. – Он способен на все… Недавно он сопровождал нашу дочь в ее комнату, после того как водил ее бог знает куда. И это было уже дважды.
– Какой человек? – спросил Шайн, внимательно глядя на нее.
Он немного подождал, и так как никакого ответа на его вопрос не последовало, осторожно повторил:
– Кто этот человек, миссис Трип?
Леора Трип закусила губу.
– Карл Мелдрум, – наконец ответила она. – Я, правда, не знаю настоящее ли это его имя, но он назвался так, когда я познакомилась с ним три года назад.
Она несколько заколебалась, потом дрожащим голосом быстро проговорила:
– Три года назад мне было тридцать девять лет. Вы не можете себе представить, что я испытывала, вы так еще оба молоды. Говорят, что между тридцатью и сорока – лучшие годы женщины. Я уже видела конец и никогда до этого не была счастлива. Арнольд меня совсем не любил так, как я хотела быть любимой. Его дети ненавидели меня… Я… Нет ничего трагичнее женщины, которая приблизилась к сорока годам, не изведав чувства любви. Это конец. Потом уже слишком поздно.
Леора Трип замолчала. Ожидая продолжения истории, Шайн закурил новую сигарету. Филлис переменила позу. Молчание, так затянувшееся, становилось тягостным. Наконец миссис Трип вздохнула и заговорила безжизненным голосом:
– Я старалась ни в чем не упрекать Арнольда. Я не могу сказать, что он не любил меня по-своему, но… Так трудно оценить чувства мужчины, который не… который импотент. Я была молода, когда вышла за него замуж. Я не знаю, что с ним случилось, так как у него было уже двое детей, когда мы с ним поженились. Они всегда меня ненавидели. Мне кажется, что Арнольд злится на меня за мои деньги, которыми он не может воспользоваться и распоряжаться. Но завещание моего отца составлено так, что я не имею никакой возможности передать мое состояние мужу…
Наступал вечер, и сумерки уже заползали в комнату. С побережья подул желанный ветерок, нежный и влажный. Сгущались тучи. Миссис Трип с минуту смотрела в окно, потом, как бы спохватившись, продолжила:
– Все началось три года назад, когда мне было тридцать девять лет. Тридцать девять потерянных лет… и никакого будущего! Я познакомилась с Карлом Мелдрумом в Атлантик Сити, у друзей и… первым его жестом было погладить мои волосы, как будто он нашел их красивыми. Потом он стал ухаживать за мной. Я с благодарностью принимала знаки его внимания и не собиралась делать ничего плохого. Однако я не могла не чувствовать, что способна дать Карлу то, чего Арнольд никогда не хотел, не мог требовать. И я потеряла голову. У меня ведь оставалось так мало времени для любви…
На несколько секунд ее лицо преобразилось и стало совсем молодым. Она смущенно опустила глаза, покраснела. Потом она вздохнула и стала говорить так тихо, что Филлис и Майк вынуждены были наклониться в ее сторону, чтобы слышать.
– Я стала любовницей Карла. Я совсем не собиралась причинять зло Арнольду – я его уважала, но… Я вскоре убедилась, что Карл отвратительная личность. То, что казалось мне сначала чудесным приключением, попросту превратилось в стыд. Я порвала с ним тотчас же и больше не видела… до прошлого месяца. В прошлом месяце Дороти, дочь Арнольда, однажды вечером привела его к нам в дом и представила как своего знакомого.
Миссис Трип опустила голову на спинку своего кресла.
Филлис встала, зажгла несколько ламп и отправилась к бару за бутылкой коньяка и стаканами. Леора Трип пристально смотрела в окно.
– Это еще не конец, – пробормотала она. – Дороти – дочь Арнольда и ей двадцать пять лет. Я ее не понимаю… Мне не известно, знал ли Карл, что Дороти моя падчерица, когда он пришел к нам. Но вероятнее всего, что знал. Я думаю, что он узнал, кто я, и нарочно стал обольщать Дороти. Вы понимаете, что под конец Карл стал меня ненавидеть и стал желать мне всего наихудшего, потому что я отказала ему в деньгах. Я пыталась предупредить Дороти, сказав ей, конечно, что я просто слышала, как говорили о Карле и об его связях. Она… она же сказала мне, что я старая психопатка. Тогда я стала умолять Карла больше не видеться с Дороти, а он только рассмеялся мне в лицо. Но потом он сказал, что оставит ее в покое, если… если я заплачу ему за это. Я не знаю, что он сказал обо мне Дороти, но он, безусловно, ей что-то наговорил… И вот тут-то и стали появляться эти письма, те, о которых сказал вам днем мой муж. Его неопределенные подозрения были недостаточно ясны, чтобы он мог понять что-либо из того, что происходило, но я-то очень хорошо знала, что письма эти исходят от Карла.
