«Она еще не пришла домой», – подумал Морис, сходя вниз по лестнице.
Он снова убеждал себя, что страшного ничего не случилось и нужно подождать возвращения девушки. На другой стороне улицы он увидел кафе, зашел туда и занял столик у окна, откуда мог наблюдать за входом в дом № 57.
На столе лежала вечерняя газета. Крупный заголовок на первой полосе заставил вздрогнуть его сердце.
«ПОСЛЕДНЕЕ УБИЙСТВО ДАНИЕЛЯ МОРЭ НЕ БЫЛО ИМ ВЫДУМАНО».
Непосредственно о деле в газете сообщалось очень немногое, зато там поместили несколько фото: сияющий Даниель награждается большим призом по разделу криминальной литературы четыре года назад; фасад его дома, два окна на четырнадцатом этаже отмечены крестиками; носилки, накрытые простыней, рядом санитарная машина; уборщица, смущенно застывшая перед объективом, и комиссар Фушероль с самодовольным выражением лица.
Просматривая заголовки, Морис не спускал глаз с дома, куда уже вошло множество людей. Женщины были либо старые, либо толстые, либо тощие, либо просто непривлекательные – никто из них не походил на Валери Даниеля.
Морис закончил чтение, ничего нового не выяснив, и тотчас увидел ее – даму, выпрыгивающую из такси. Это несомненно была она: фигура, длинные белокурые волосы, строгий серый костюм – все подходило. Такси поехало дальше, а Валери скрылась в подъезде.
Морис заторопился. Сопровождаемый проклятиями, он пробрался сквозь поток автомобилей, вошел в подъезд дома № 57 и поспешил вверх по лестнице, слыша впереди цоканье высоких каблучков.
Когда он, задыхаясь, добрался до пятого этажа, Валери открывала дверь.
– Извините, вы мадемуазель Жубелин?
Она испуганно посмотрела на него: он тяжело дышал, на лбу выступили капельки пота. Валери в страхе замерла с расширенными от ужаса глазами.
– Вы Валери Жубелин? – снова спросил он.
Обеими руками она прижала чемоданчик к груди и напряженно кивнула. Очевидно, она была в шоке и только потому не позвала на помощь, что у нее пропал голос.
– Не бойтесь, мадемуазель. Я ничего вам не сделаю. – Одышка у Мориса постепенно проходила, – Я пришел как друг.
– Я не знаю, – пробормотала она подавленным голосом. – Я ничего не знаю.
– Не пугайтесь, я друг Даниеля.
Он старался двигаться плавно и говорить тихо, словно перед ним стоял зверек, которого нужно было приручать.
– Мое имя Морис Латель.
Его слова произвели желаемое действие. Расширенные глаза приняли нормальный вид, искаженное лицо расслабилось.
– Извините, что я так глупо себя вела. – Валери снова повернулась к двери и открыла ее, – Даниель часто говорил о вас.
Она пригласила Мориса войти. Квартира точно соответствовала описанию Даниеля. Валери – тоже: она даже казалась еще более привлекательной и не только очаровательной и элегантной. Глядя в ее глава, человек думал, что смотрит в зеркало глубокого Озера. Мориса взволновала эта серьезность.
– О его смерти, – проговорила она, – я узнала из газет.
Морис радовался, что она хотя бы не плакала.
– Я едва чувств не лишилась. Поскорее зашла в кафе, выпила коньяку и потом… потом купила еще одну газету. Но немного из нее выяснила.
– К сожалению, полиция тоже немногим располагает.
Валери опустилась на кушетку, а Морис в неудобной позе присел на пуфик.
– Вы его видели? – спросила она.
– Да, смерть не обезобразила его. Преступник практически не оставил следов. Полиция блуждает в потемках. – Морис с трудом проглотил комок, застрявший в горле, и, чтобы не расплакаться, резко спросил: – Почему вы так испугались, увидев меня? Приняли за Оноре Дюпона?
Он напряженно ожидал ее ответа. Валери содрогнулась.
– Разве Даниель рассказал вам о нем? – пробормотала она.
– Да.
Она наклонилась к нему ближе, и Морис снова заметил ужас в ее глазах.
– Ведь он сумасшедший, правда?
– Разве Даниель был такого мнения?
– По-моему, да. Но он в этом сомневался.
– А что он сообщил вам позавчера вечером в «Попугае»?
Когда Морис сказал ей название ресторана, она съежилась.
– Неужели вы встречались с ним после этого? – спросила она. – Где? Когда?
Морис предпочел промолчать. Ему хотелось сначала услышать из ее уст описание событий, изложенных в рукописи, и получить доказательство того, что они действительно имели место, а не были плодом фантазии Даниеля.
