— Дай, — сказала Падме, смещая корабль вверх и вправо. Ещё один обломок величаво проплыл там, где мы только что находились.
— Не заметил, — пробормотал я.
— Я просто их помню.
— А курс надо корректировать, — предупредил Базили. — Близко идёт, зацепить может.
Цеплять скалу, на которой застрял корвет, нельзя было ни в коем случае. Астероид – тот либо другой – мог расколоться и ещё сильнее повредить корабль. Или отпустить его, что вряд ли было лучше. На эвакуацию потребуется время, на этот период лучше иметь прочное укрытие, хотя бы, с одной стороны. Тем не менее, Падме покачала головой:
— Подождём.
Она оказалась совершенно права. До цели оставалось несколько километров, когда наш астероид, понемногу поворачиваясь, оказался обращён соплами ракет в нужную сторону.
— Через пятнадцать секунд включай, — велела Падме Иану. — Дальше доберёмся без него. Восемь, семь, шесть…
Спустя четыре секунды после пуска одна из ракет лопнула огненным шаром разрыва, а две другие, закручивая послуживший нам астероид всё сильнее, резво уводили его прочь от того, где висел между скал корвет.
«Циркачи. Ну, циркачи! — долетел до нас в эфире голос Пятерни. — Да не меня, эй, целовать будешь того, кто придумал этот манёвр!»
«Ага, чтобы мне потом голову отрезали?» — засмеялась где-то в стороне от микрофона Сони. Настроение у наших явно пошло вверх.
— Осока! — позвал я.
«Да.»
— До переходника правого борта доберётесь?
«Рискованно. Можно проще. В крыше рубки вертикальный спасательный люк, цепляйтесь к нему.»
— Пленных много?
«Семьдесят один. В трюме, как я понимаю, место освободилось?»
— Только рама осталась, не выбрасывать же. Ладно, не баре, посидят внутри неё.
Прилив рубки корвета был слишком высок, а «Амидала» слишком велика, чтобы уместиться всеми тремя опорами, поэтому держаться пришлось двумя задними. Открылся люк, отчего у нас сразу же заложило уши – давление в корвете было ниже стандартного. Звякнула приставленная снизу аварийная лестница, и по ней стали торопливо подниматься перепуганные, помятые имперские матросы, многие без ремней и головных уборов. От них тянуло техническими жидкостями и гарью. Попав в чистый светлый хвостовой отсек, многие останавливались, очумело вертя головами, нам приходилось подталкивать их в направлении трюма, где за ними следили Бета, наш электронный секретарь, и Герхард. Один взлохмаченный старшина с квадратной челюстью и маленькими бегающими глазками, бросился ко мне, торопливо зашептал:
— Господин капитан, смею предупредить, там внизу группа пиратов. Захватили корабль и разбили его здесь. Надо как-то их отсечь…
— Разберёмся, — сказал я. — Идите, отдыхайте, старшина.
— Сэр, ваши люди могут не справиться, там женщина из этих… личных врагов Его Императорского Величества. И двое мандалоров. Проникнут сюда – всё.
— Слушай, иди уже, а? — нахмурился я. — Нам ещё разбираться, почему имперский корвет занимается грабежами легальных коммерческих структур.
Вслед за последним имперцем поднялись пограничники.
— Твои все целы? — спросил я у Ретфи.
— Все.
— Тогда охрана пленных на вас. Пока не переведём их на «Возничий».
— Есть, охрана.
А снизу поднимали скорбный груз: завёрнутое в плёнку тело. Габариты погибшего не оставляли сомнения, кто это может быть. Икточи, ветеран республиканского спецназа, имени которого я, к своему стыду, не запомнил, возвращался со своей последней в жизни операции. Оба наших раненых взобрались наверх сами, повреждения у них были не слишком тяжёлые. Второму номеру станкача прожгло кирасу и поджарило плечо, Амиса Гева зацепило в бедро. Мандалор хорохорился, отмахивался от Герхарда:
— В норме я! Царапина. Займись Бреком или импами, там среди них человек пять с бластерными.
— Пациент, ложитесь на носилки, — невозмутимо повторял дройд. — Вам показана глубокая обработка раны и искусственный сон.
Всё это я слушал краем уха, потому что по алюминиевой лестнице уже поднималась моя Осока. Ни говоря ни слова, я протянул вниз руку, подруга ухватилась за неё и была втянута на борт не хуже, чем на подъёмнике. Зная её обыкновение не сообщать от таких пустяках, как порезы виброклинком и бластерные ожоги, я сперва оглядел её, а потом уж обнял. Гладил изогнутые рожки, лекки, плечи, уткнувшись в лоб носом и губами.
