За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941 - страница 108
Руководство страны было вынуждено принимать меры. Приоритеты государственного снабжения проявились вновь. Политбюро официально восстановило систему закрытых распределителей для определенных групп населения. Весной 1939 года была создана закрытая система военторгов для снабжения комначсостава Красной армии и флота. Кроме командиров доступ в эти магазины имели только рабочие и служащие военных строек. Летом 1940 года доступ в закрытые военторги получили также сотрудники органов и начсостав войск НКВД[452].
Вслед за армией и политической полицией закрытые распределители и столовые по решению Политбюро стали обслуживать предприятия, «работавшие на войну»: угольные шахты, торфоразработки, нефтепромыслы, медные рудники и медеплавильные заводы (с лета 1939 года), а также железнодорожный транспорт (с 1 января 1940 года). В течение 1940 и первой половины 1941 года под нажимом наркоматов Политбюро постепенно вводило закрытую торговлю «на номерных объектах» — военно-промышленных предприятиях[453]. Доступ в закрытые распределители и столовые получили не только рабочие и служащие стратегических предприятий, но и работники их ведомственных больниц, детских садов, школ.
В специальных инструкциях правительство разъясняло, что закрытая торговля не являлась карточной системой. Запрещалось принимать меры, которые могли превратить закрытую торговлю в карточное распределение — вести контроль за покупками, вводить талоны и карточки, сроки отоваривания и пр.[454] Люди, имевшие доступ в закрытые распределители, могли покупать товары в любое время, в любом ассортименте. Размеры покупки регламентировались установленными СНК для всей страны «нормами отпуска в одни руки». Смысл закрытой торговли, таким образом, состоял не в ограничении потребления названных групп населения, а в том, чтобы создать наиболее благоприятные условия для их снабжения за счет прекращения доступа в закрытые магазины и столовые посторонних. Закрытая торговля могла быть организована только с разрешения Политбюро.
Несмотря на тяжелое продовольственное положение, Политбюро наотрез отказалось ввести карточную систему в стране. Просьбы же об этом сыпались отовсюду. Сразу же после начала Второй мировой войны нарком торговли А. В. Любимов в письме Молотову поставил вопрос о введении карточек на продукты питания и предметы широкого потребления. Он вновь повторил свое предложение год спустя в канун нового, 1941 года, когда карточная система, не признанная Политбюро и СНК, уже фактически существовала в стране. Наркоматы, местное партийное и советское руководство, директора предприятий и люди в своих письмах к руководству страны также просили: «Введите карточки»[455].
Политбюро не только не ввело карточную систему, но и очень неохотно, только под давлением, которое шло от наркоматов и директоров предприятий, давало разрешения на закрытую торговлю даже для военных объектов. Ведомства боролись между собой за лучшие условия снабжения, а с Политбюро — за введение закрытой торговли. Поэтому нет единого правительственного постановления, которое бы одновременно вводило закрытую торговлю на военно-промышленных предприятиях. Вместо этого — десятки постановлений, каждое из которых касалось одного или нескольких объектов, добившихся введения закрытой торговли благодаря энергичной борьбе своего наркомата и директората[456].
Отказавшись от карточек как меры регулирования потребления, Политбюро пыталось выйти из кризиса с помощью частичных экономических мер, которые должны были ограничить покупательский спрос. В январе 1939 года были повышены цены на ткани, готовое платье, белье, трикотаж, стеклянную посуду, в июле 1940 года — на обувь и металлические изделия. В январе 1940 года выросли государственные цены на сахар, в апреле — на мясо, рыбу, жиры, сыр, молочные продукты, картофель и овощи. Быстро росли цены на винно-водочные изделия (как и объемы их производства)
