— Он заинтересовался?
— Нет. Сначала нет. Считал это глупостью. Он говорил, что у Израиля нет крупных ракет, что Израиль крупные ракеты не интересуют. Но я сказала, что информация очень ценная, Израиль смог бы ее как-нибудь использовать. Придумали бы, евреи всегда были умными.
— И он согласился?
— В конечном итоге, да. Понимаете, для меня это был шанс сделать хоть что-то. Я не собиралась передавать документы коммунистам, я хотела отдать их людям, которые на нашей стороне. Просто другим евреям.
— Понимаю.
— И Ари пошел к ним, они согласились посмотреть на документы, а потом Ари сообщил, что этот человек хочет встретиться со мной. Но он не хотел, чтобы меня видели около посольства, поэтому попросил приехать в Нью-Йорк и встретиться с ним в консульстве. В консульстве Израиля.
— Ясно.
— Да, я так и сделала. Я встретилась с израильским офицером разведки в консульстве Израиля, и все прошло очень хорошо. Это был умный, решительный человек, очень внимательный и обаятельный. Он сказал, что не хочет, чтобы у меня были неприятности, спросил, уверена ли я в том, что делаю. Еще он напомнил, что Джонатан Поллард был арестован и наше правительство подняло вокруг этого ужасный шум, добиваясь для него максимального наказания, так что если меня арестуют, то они, пожалуй, не смогут мне помочь.
— И…
— Меня это не волновало, я была уверена в том, что делаю. И я начала осуществлять свой план. Это было легко. — Сказав это, Меган почувствовала глубокое удовлетворение. Ее очень заинтересовал этот момент. Сможет ли она воплотить свое признание в то, что Питер обычно называл «поделками»? Да, сможет.
Она почувствовала на себе взгляд Трех Тупиц.
— В конце концов, это были всего лишь израильтяне. Ведь они наши друзья, я совсем недавно читала об этом в «Вашингтон Пост».
— Миссис Тиокол… вы не против, что я вас так называю?
— Нет, все в порядке.
— Миссис Тиокол, не могли бы вы подробнее рассказать об Ари Готтлейбе? Насколько я понимаю, его фотографий у вас нет?
— У меня есть три его портрета, но они выполнены в стиле абстрактного импрессионизма. Он не очень любил, забавно, что вы об этом упомянули… фотографии. Нет, к сожалению, его фотографий у меня нет.
— Можете вы рассказать о нем?
— Он был всем тем, чего я желала. За исключением одного недостатка.
— Какого недостатка?
— Но это была не его вина, с этим он ничего не мог поделать.
— О чем вы?
— Он не был Питером Тиоколом. Но в любом случае, Ари был слишком идеальным: красивый, любящий, всегда в хорошем настроении и очень сексуален.
— Он бросил вас?
— Недавно, после того странного уик-энда в гостинице в Виргинии. Очень странного.
— В каком смысле странного?
— Даже не могу сказать. Я все время спала, потому что выпила слишком много шампанского. Ари очень обиделся и уехал на следующий день. Ему надо было возвращаться в Израиль. К жене.
— Когда это было?
— Примерно две недели назад, точно не помню. Кто же помнит даты?
— И вы остались одна.
— Я была одна, даже будучи замужем.
— Расскажите об этом офицере израильской разведки.
— Ох, вы знаете, очень умный человек, очень сердечный. Очаровательный. Загадочный. Прямо-таки живая легенда, даже для сотрудников консульства, они все буквально в рот ему смотрели. Очень необычный человек. Я помню, как после нашей встречи мы вышли на Семьдесят третью улицу и он помог мне поймать такси. С ним чувствуешь себя в безопасности, и он…
— Простите, миссис Тиокол, — это вмешался самый молодой из Трех Тупиц. Он был несколько вежливее своих коллег и понял, как неприятно ей то, что ее оборвали.
— Да?
— Вы сказали, Семьдесят третья улица.
— Да.
— Мне приходилось бывать в нашем бюро в Нью-Йорке. Вы, наверное, имели в виду Восемьдесят четвертую улицу?
Меган смутилась, почувствовав твердую уверенность в его голосе.
— Ну, не исключено, что я перепутала адрес. Кто запоминает адреса? И какая разница… нет, простите, это точно была Семьдесят третья улица! Вы меня не собьете. Между Мэдисон и Парком. Красивый особняк, звезда Давида на флаге, фотографии Бен-Гуриона, Голды Меир, Бегина и Шимона Переса. Там было много людей, рабочих, все…
