Оба агента не видели здесь ничего абсурдного, да и его иронии не поняли, и нечего было ожидать, что впоследствии они посмеются над нелепостью этой ситуации.
— Доктор Тиокол, в лаборатории прикладной физики института Хопкинса в группе моделей базирования ракет МХ работало тринадцать человек, отобранных стратегическим командованием ВВС для создания шахты Саут Маунтин. Имеются ордера на арест всех тринадцати. Сделано это для ускорения расследования именно данного случая. А теперь нужно задать вам несколько вопросов.
Питер подумал, хватит ли у него сил все им объяснить. Он почувствовал, что мысли снова разбегаются, как это уже было сегодня утром, когда он читал лекцию студентам. А еще он понимал, куда будут направлены вопросы, куда их направят — к Меган. А ему так не хотелось этого, он только что упрятал прошлое в дальний ящик и выбросил ключ, прошлое ушло в глубокую шахту его подсознания.
Но агенты были убийственно вежливыми и напористыми ребятами, их не остановить. Вряд ли отличались чем-нибудь от офицеров из группы Дельта: такие же исполнительные, черпающие силу и уверенность от могущественных организаций, в которых им выпало служить и чьи приказы они выполняли беспрекословно.
— Как следует из досье, вашими родителями были доктор и миссис Нельс Тиокол, Эдина, штат Миннесота.
— Доктор и доктор Тиокол, моя мать была прекрасным акушером-гинекологом, а отец хирургом. Нам предстоит пройтись по всей моей жизни?
Так они и сделали. Питер коротко отвечал на все эти глупые вопросы типа «кто и когда», в глазах его при этом стояла откровенная скука. Но душа напряглась, как, впрочем, и всегда, когда вопросы касались юношеских лет, его натянутых отношений с отцом, которые привели к исключениям из разных школ, к таблеткам снотворного. Теперь он вспоминал об этом времени, как о длинном темном тоннеле, из которого он все же выбрался на свет.
— Да, все эти заведения вы заканчивали с отличными показателями, а полученные в процессе тестов оценки…
— Да, я умный. А диссертацию я защитил на втором году обучения в Гарварде.
— Что же вы такое изобрели?
Да, это был решающий момент его карьеры. Питер отлично помнил его. Ноябрь 1966 года, прокуренная, мрачная комната в Браттл Холл, которую он делил вместе с Майком де Масто, работающим сейчас психиатром в Оквуде, вблизи прекрасного города Дейтон, штат Огайо. В те годы Майк носил длинные, до плеч волосы, покуривал травку, читал религиозную литературу, был душой, вдохновителем и руководителем зарождающегося в Гарварде антивоенного движения. И по этой причине его арестовывали — иногда по два, по три, а то и по четыре раза на день. А в это время неуравновешенный Питер месяцами торчал в библиотеке, погруженный в депрессию, пребывающий на грани самоубийства. Он исступленно работал, чтобы найти выход и остаться в живых. И в один прекрасный день он нашел его.
Он нашел бомбу.
— В Гарварде я начал интересоваться вопросами стратегии, — сказал Питер агентам ФБР. — Бомбой, как вы понимаете. Огромной бомбой. В силу несомненно патологических причин я увидел необычайное спокойствие в бомбе, которая единой ослепительной вспышкой сможет уничтожить нас всех. Эта перспектива придавала смысл бессмысленности существования.
Питер до сих пор помнил образ атомного гриба, поднимающегося из своей огненной колыбели, затягивающего все небо, проникающего в самое сердце цивилизации.
Бомба стала смыслом его существования, он растворился в ее культуре, ее потаенности, ее традициях и сложностях. Он научится создавать ее, прятать, использовать, доставлять к цели. Питер изучил интереснейшие работы по вопросам стратегии, подготовленные в научном центре «Рэнд корпорейшн», а позже — в Гудзоновском институте Германа Кана. Мыслители в области стратегии, такие, как Бернард Броди, Альберт Уолстеттер, Генри Роуан и Энди Маршалл, были его кумирами. Главный тезис Питера отвечал их мысли, но был его собственным. Подающий надежды подмастерье воспользовался помощью мастеров, в результате чего родилось нечто совершенно новое: «Стратегическая реальность: переосмысление ядерной эры». Позже эта работа была издана «Рэндом хауз».
