— А вот и мои крысы, — сказал он.
Крысы посмотрели на него. У девушки, очевидно, что-то было со зрением, а чернокожий мужчина смотрел так, будто хотел подраться.
— Это вы тут начальник? — поинтересовался Натан Уоллс.
— Я, мистер Уоллс.
Уоллс засмеялся:
— Ну а где дыры?
— Дыра здесь, у подножия горы, — ответил Дик, показывая через открытую дверь на белую гору, казавшуюся на удивление близкой. — А вот туда, — он сделал жест в сторону вершины, — мы хотим попасть. Нам обязательно нужно попасть туда.
— Ну так пошли, — предложил Уоллс.
Пуллер подошел к женщине.
— Здравствуйте, мадам Фуонг, — поздоровался он по-вьетнамски.
Похоже, она расслабилась при звуках родного языка и робко улыбнулась. Дик заметил, что она до смерти напугана тем, что находится в обществе стольких высоких белых мужчин.
— Здравствуйте, сэр, — ответила Фуонг.
— Очень рад, что вы здесь. Мы счастливы, что разыскали вас.
— Мне сказали, что здесь бомбы для детей. Огненные бомбы. Мы должны остановить их, сэр.
Пуллер говорил с ней спокойно, с изумлением чувствуя, как легко всплывали в памяти слова языка, на котором он не говорил последние пятнадцать лет.
— Американского демона, который страшнее самых ужасных бомб, захватили какие-то люди. Нам нужно отбить его, а попасть туда можно только через тоннель.
— Я в вашем распоряжении, приказывайте, — рассеянно ответила Фуонг.
— Вы говорите по-английски, мадам Фуонг?
— Немного. — Она снова робко улыбнулась.
— Если что-то не поймете, остановите меня и переспросите. Я объясню на вьетнамском.
— Говорите, говорите.
Перейдя на английский, полковник обратился к обоим тоннельным крысам.
— Я хочу, чтобы вы начали действовать во время штурма, который начнется, как только мы получим поддержку с воздуха. Тоннель в горе нужно будет взорвать на фоне стрельбы. Пусть те, кто наверху, не знают, что мы пытаемся пробиться снизу.
— Черт, — рассмеялся Уоллс, — если там не дураки, то они догадаются. Заставили же они вас сидеть здесь и сосать палец, значит, и это сообразят. И будут ждать. Как уже было в стране этой прекрасной леди. Должен сказать, в тоннеле будет жарко.
Естественно, подумал Дик, тоннельные крысы всегда считают, что кто-то подстерегает их.
— А вы не голодны? Может быть, хотите поесть? Сейчас отдохните, потому что действовать придется очень скоро. И я хочу, чтобы вы взяли с собой моих людей. Вы не будете одиноки в тоннелях.
— В тоннеле ты всегда одинок, — заметил Уоллс. — Но все-таки дайте мне худенького парня, который будет держаться подальше и выполнять все мои приказы.
Дика несколько сбила с толку прямота Уоллса, дальше он повел разговор с большей осторожностью.
— Темнокожего, мистер Уоллс? Лучше, если это будет темнокожий человек? В группе Дельта есть несколько негров.
Уоллс снова рассмеялся.
— Это не имеет значения. В тоннеле все ниггеры.
Фуонг сидела, словно в трансе. Это случалось с ней часто. Она так и не пришла в себя после катакомб. Медики определили у нее шизофрению пятой степени, как у многих, кто был связан с катакомбами. Потеряв близких людей, пережив немало ужасов, она, что называется, тихонько тронулась умом, который теперь маленькой лодочкой блуждал по волнам в открытом море. Фуонг не любила яркий свет, людской толпы, не любила говорить о себе. Любила она детей, цветы, свежий воздух, но больше всего любила детей. По ночам Фуонг разговаривала со своей дочерью, прижимала ее к груди. Она помнила, как девочка исчезла в пламени напалма. Языки пламени обожгли ей брови, взрыв почти оглушил ее. Она рванулась в огонь, но кто-то остановил ее.
И вот теперь она сидела в сарае с темнокожим мужчиной, как она понимала, ее коллегой, и пыталась воздать должное той пище, которую любезно поставили перед ней. Фуонг чувствовала, что приближается решающий момент, потому что мужчины перестали заниматься оружием и разошлись. Фуонг узнала эти симптомы — скоро бой. Она помнила их по старым временам.
Тогда была другая Фуонг. Она любила свою страну, верила в ее освобождение от ненавистных белых людей. Ради этого стоило убивать и умирать. И смерть, в конце концов, собрала свою дань. Ей было тринадцать, когда она ушла под землю, и двадцать три, когда вышла из катакомб, убив за это время больше сотни мужчин; большинство из них были вооружены карабинами М-1, а некоторые ножами. Лучше всего она умела прятаться и ждать, лежать в темноте, как мертвая, лежать бесконечно долго. Как она устала от этого! А теперь нужно вернуться в прошлое. Нельзя, чтобы бомбы сжигали детей, чтобы весь мир охватил огонь, а потом повсюду наступила темнота.
