Пистолет был нацелен ему прямо в сердце. Григорию приходилось видеть, как Магда стреляет, она была отличным стрелком. И рука у нее совершенно не дрожала. Свет от скачущих цифр часового механизма освещал ее лицо, придавая ему какое-то странное оживление. Он как бы высвечивал ее подлинное безумие, помраченный разум, что, видимо, и привело к тому, что она стала жертвой Пашина и готова была совершить этот ужасный поступок. Пашин мог навсегда привязать ее к себе чем-нибудь элементарным, не особенно выдающимся, чем-нибудь вроде оргазма. Несколько быстрых движений языком в нужном месте — и он уже властелин мира.
— Прошу тебя, дорогая, я…
— Помолчи, любовь моя, — проворковала Магда глубоким, полным сексуального возбуждения голосом. — Нам нужно просто подождать, пока пролетят секунды, а потом мы с тобой присоединимся к Вечности, Тата.
Сейчас Григорий жалел, что не стал любовником Магды. А сделать это было так легко, Магда всегда была доступна для него, надо было только предложить! И если бы он переспал с ней, то сейчас она была бы его. Так все просто. Но он не сделал этого. Никогда не думал о ней, как о любовнице. Магда! Глупая, простодушная женщина, приятель, закадычный друг, всегда готовая выслушать и посочувствовать. Должно быть, она втайне любила его многие годы и ее обижало, что он не видит в ней женщины. Это и привело ее к Пашину и его безумным идеям.
— Магда, послушай, совсем не обязательно умирать подобным образом. Магда, мы с тобой можем быть вместе, я могу спасти тебя. У меня есть друзья среди американцев. Мы с тобой вдвоем сбежим из посольства, уедем из Вашингтона, сможем начать счастливую жизнь в каком-нибудь американском городе. Мы поженимся, удочерим маленькую девочку, у нас будет семья, Магда. Американцы помогут нам. У нас будет счастливая жизнь, Магда, я сделаю тебя такой счастли…
Резкий смех Магды оборвал его.
— Ты что, Григорий Иванович! Вообразил, что я влюблена в тебя? Что я ради твоих ласк продам свою страну? Боже мой, как же вы, мужики, высоко себя цените! Нет, Тата, мое сердце принадлежит Аркадию Пашину и его взглядам на будущее, основанным на великом прошлом России. И только лжерусские, вроде тебя, не могут понимать этого. Я с радостью отдам жизнь за мою Родину и моего любимого.
Григорий понял, насколько сильно этот сумасшедший Пашин запудрил мозги Магде. И еще он понял, что ему пришел конец. Преданность Магды была безгранична. Он превратил ее в рабыню, и Магда, с ее потребностью поклоняться кому-то, поверила всей этой чепухе о «Памяти» и Родине-матери. Полоумная сучка! Шлюха, тупая русская шлюха! Баба! Как он ненавидел их, этих сучек.
Но сейчас он был полностью в ее власти. Если броситься к бомбе, то получишь пулю в сердце, как бедняга Климов, даже не добежав до бомбы (кстати, он и не знает, как обезвредить ее). Если он бросится на Магду, то все равно погибнет. Без сомнения, она выстрелит прямо в сердце, может быть, и с неохотой, но выстрелит, так как видит в этом свой долг перед гениальным шарлатаном Аркадием Пашиным и перед Родиной, которой она, по ее мнению, служит.
— Знаешь, дорогая, — попробовал Григорий зайти с другой стороны, — американцы все знают. Сейчас они штурмуют гору, так что авантюра Пашина провалилась. Может быть, он уже мертв, Магда. Все его мечты рухнули. И американцы наверняка связались с Москвой. Эта проклятая бомба взорвется, тысячи, миллионы людей погибнут, включая и нас с тобой, но не начнется война, в которой мы победим, не будет у русских будущего, основанного на великом прошлом России. А будут только разрушенные города и обгорелые кости детей.
Григорий заплакал.
Он видел, как бешено скачут цифры.
23:58.21
23:58.22
23:58.23
Магда посмотрела на него, на лице ее было написано только сожаление.
— Ты круглый дурак, Тата. Ты не веришь ни во что, кроме своей трусливой задницы, ради которой готов на все. Хнычешь, умоляешь, скулишь. Черт бы тебя побрал, Тата, почему у тебя не хватает мужества достойно встретить смерть. Иди сюда, глупец, трусливый ублюдок!
Но Григорий рухнул на колени.
— Прошу тебя, — захныкал он, совершенно раздавленный. — Ты права, мне наплевать на всех, но, Магда, прошу тебя, пожалуйста, я не хочу умирать. Останови! Останови бомбу! Прошу, не убивай меня! Пожалуйста!
