Только в Спарту и Афины Ксеркс не послал гонцов. Свежо было у него в памяти, как поступили там с послами отца.
Победным маршем двигалось персидское войско на юг. И Ксеркс не сомневался в успехе. Он так был уверен в этом, что даже отпустил захваченные корабли, груженные хлебом. Они шли от берегов Понта на Эгину и Пелопоннес.
— Куда держите вы путь? — спросил Ксеркс приведенного к нему начальника флотилии.
— К твоим врагам, владыка, везем хлеб, — последовал ответ.
— Не держим ли и мы путь туда, куда следуют они с хлебом и другими запасами? Что же плохого в том, что они везут для нас продовольствие!
Демарат, главный советник Ксеркса, как всегда, находился около господина. Смешанное чувство владело им. С одной стороны, он радовался тому, что скоро увидит Спарту, отомстит тем, кто был причиной его изгнания, побежденные спартанцы будут у его ног. И вместе с тем Демарат прекрасно сознавал, какой дорогой ценой будет куплено его наслаждение местью. Его сограждане понесут тяжелые потери, многие из них найдут смерть, и гордая, независимая Спарта преклонит колени перед властелином мира — персидским царем.
Демарат не находил покоя. Надо было что-то предпринять. Пусть лакедемоняне хотя бы знают, что их ждет. Нужно предупредить их, что Ксеркс готовится к войне.
Демарат решил известить Леонида о начавшейся переправе через Геллеспонт. Он выбрал для этого гонцом самого близкого, самого верного человека — своего сына.
Одного только не мог понять Демарат, зачем он это сделал. Хотел ли он действительно предупредить спартанцев о нависшей над ними угрозе рабства? Или он заранее наслаждался при мысли о том смятении, которое вызовет в Спарте его сообщение?
В Спарту явился путник. Никто не знал, откуда он. По лицу — грек, по одежде — варвар, перс. Он пришел издалека и требовал свидания с царем. Подозрительный вид пришедшего насторожил спартанцев, но человек был так настойчив, что его в конце концов проводили к одному из двух царей Лакедемона.
Неизвестный низко поклонился, достал спрятанный на груди плоский предмет, тщательно завернутый в кусок ткани, и протянул его Леониду:
— Это велел передать тебе отец мой Демарат.
— Демарат? — удивился Леонид. — Что нужно царю, изгнанному из своей страны и бежавшему к врагам? Какое предательство замышляет он против своих бывших сограждан?
— Прочти, и тебе станет ясно, о чем он предупреждает тебя. «Пусть в Лакедемоне первыми узнают, какая судьба ждет Элладу» — эти слова Демарат приказал передать тебе.
Леонид взял завернутый предмет и начал осторожно разворачивать его. Жестом он отпустил гонца, и тот удалился.
С изумлением смотрел Леонид на восковую табличку, освобожденную от куска материи: воск был чист и нетронут, ни одной строчки, ни одной буквы не было на ней начертано.
— Что это значит? — воскликнул Леонид. — Пустая табличка!
Никто из присутствующих не мог разгадать значения «ненаписанного письма».
— Это насмешка над нами, — говорили одни.
— Демарат предупреждает, что нас ждет неизвестная судьба! — предполагали другие.
«Беглец и предатель хочет вернуться. Письмо послано, чтобы выведать, как будет принят его гонец», — думали третьи.
И только вечером, когда Леонид рассказал о случившемся жене, она дала ему разумный совет:
— Попробуй соскоблить воск с таблички. Может быть, на дереве ты найдешь надпись.
Действительно, когда удалили воск с таблички, на деревянной дощечке ясно проступили ровные строчки письма:
«Владыка Персии, царь царей Ксеркс, собирается выступить в поход на Афины. Хотя он говорит только об Аттике, знайте — поход будет против всей Эллады. Ксеркс хочет завладеть ею так же, как Египтом, Вавилоном и многими другими странами. Я посылаю к вам гонца, чтобы вы, лакедемоняне, первыми узнали об этом».
Прочитав это послание, Леонид догадался, почему оно было покрыто воском. Демарат опасался, что гонца могут задержать в пути и обнаружить письмо. Тогда оно не попадет по назначению, посланного казнят, да и сам Демарат подвергся бы суровому наказанию. «Пустая табличка» не была уликой, и можно было не опасаться, даже если она попадет в руки неприятеля.
