– Чекисты подъехали, товарищ майор! – сообщил ему старшина. Милицейский начальник даже не пошевелился, лишь беспокойно заморгал.
Трошин представился, сел рядом.
– Объясните, что тут произошло с момента прорыва плотины? Почему полные улицы утопленников?
Воронцов судорожно сглотнул, сильней прижал к себе ружье.
– Да кто ж его знает, что произошло… – с трудом выдавил он. – Я думал, вы расскажете.
– Лично вы что видели?
– Я-то? Да сначала – ничего. Объявили насчет аварии на котловане. Я с областным УВД связался. Тем временем снизу два грузовика подъехали – с мертвыми, с ранеными. Мне приказали тела складировать за городом, на какой-нибудь ферме… для последующей санобработки и опознания… Пока туда-сюда… А они – шевелятся! Я сам видел – мертвецы шевелятся и расползаются! Люди закричали, паника началась. Я ребят послал проверить, что да как… Не вернулись. Потом гляжу – один из них у столба стоит, шатается, весь в крови, изо рта – пена черная…
– Вирус распространяется… – тихо сказала Галина.
– Вирус? – милицейский майор словно ожил. – Что за вирус? Заражение?
– Спокойно, товарищ Воронцов, – ответил Трошин. – Вас за воротами не достанет. Да, произошло заражение. Эпидемия, можно сказать. Передается при прямом контакте, через кровь. А теперь скажите – какие средства связи еще работают?
– Никакие не работают, – покачал головой милиционер. – Приказом из обкома все телефоны и телеграф отключены. Сразу после прорыва плотины. Для соблюдения режима секретности. Нам сказали – никаких действий не предпринимать, ждать помощи. Так что сидим, ждем…
– Долго придется ждать, майор. Ни в Москве, ни в области даже не знают, что на самом деле у вас произошло. Вы же не сообщили про заражение?
– Нет, успели только насчет плотины. И тут же был приказ отключить всю связь, запретить фотографирование вплоть до задержаний… Чтоб ни звука наружу не проскочило.
– Значит, придется ее включить, связь вашу. Вставай, майор, идем на пульт дежурного.
Воронцов затряс головой.
– Я не могу. Мне только прямой начальник может это приказать.
– Твой начальник в тихом безопасном городе, майор! Он даже не знает, что мертвецы восстали и нападают на людей! А ведь это твои люди – родные, знакомые, соседи. Вы же их даже предупредить не смогли, так?
– Не смогли. Районное радио тоже отключено.
– Так включай!
– Вы не понимаете. Все линии отключены централизованно, через районный узел связи. Это недалеко, под телевышкой. Я сам людей отправлял проверить отключение. Сейчас туда не пройти!
– Пройти – слишком большая роскошь в нашем положении. Нужно прорываться.
– Это как? – Воронцов изменился в лице.
– А вот так! – Трошин продемонстрировал ему автомат.
– Вы с ума сошли? Хотите, чтобы мы стреляли в больных людей? Да меня за это под суд отдадут. Нет уж, товарищ майор. Если они здание штурмовать начнут – тогда имею права. А вот так – просто выйти на улицу и открыть огонь…
– Ты, майор, совсем дурак, что ли? – рявкнул Трошин. – Эти больные люди убивают здоровых! Кроме того, их уже не вылечить, они уже покойники, только ходячие. Никто тебя судить не будет!
– Нет-нет-нет… Это вы сейчас так говорите. А утром прибудет комиссия… И сам стрелять не буду, и людей своих не пущу.
– Ну ты и лапоть! – только и смог сказать Трошин.
– Если такое дело, – продолжал Воронцов, – то вы сами и прорывайтесь. Я вам мешать не стану.
– Патронов хоть дашь? И машину.
– Патронов немного дам, только пистолетных, под расписку. А машин нет. И мотоциклов нет. Все, кто успел, по домам разъехались, своих выручать.
– Эй, там же «буханка» во дворе, – подал голос Андреич. – Я ж видел.
– Не ездит она. Как раз сегодня днем радиатор дырявый сняли.
– Все у тебя не слава богу… – вздохнул Трошин. – Ладно. Будем прорываться сами. Но сломанную «буханку» я все же возьму. Если надо, даже под расписку. И ботинки дайте какие-нибудь, а то в моих сапогах не очень-то побегаешь.
