Юрка сполз с кровати, подошёл к окну. Луна пряталась где-то за облаками, а там, где небо было чистым, ярко сияли звёзды. Интересно, живут ли на них люди? Может, и живут. Ведь Земля с любой из тех звёзд тоже кажется звездой, а на ней сколько народа живёт! И в степях, и в тайге, и в пустынях...
Пора!
Юрка потянулся было к спинке стула (там висела его школьная форма), потом подумал, что на военные занятия надо всё-таки идти в военном мундире, и прокрался к шкафу — мундир висел там.
Дверца открылась бесшумно. Вот он, мундир!... Та-ак, привстать на цыпочки, и всё будет в порядке. Нет, подпрыгнуть надо...
Подпрыгнул, сорвал вешалку с мундиром, но нечаянно зацепил и вторую. Грохнулась она об пол... Юрка оцепенел.
Проснулась мама или не проснулась? Не проснулась! Только вздохнула во сне.
А где ботинки? Ой, они же в прихожей... Нет, туда идти нельзя, опять наделаешь шуму-грому. Это только папа умеет ходить неслышно, как кошка.
А-а, можно побежать и так... Подумаешь...
Юрка осторожно открыл окно, выпрыгнул наружу. Под ёлкой оделся, вешалку повесил на сучок. Трава поблескивала от росы, земля была сырая и холодная.
«Ничего, переживём!»— отмахнулся Юрка, вбегая в проходную.
— Юра, ты?— удивился часовой.— Не спится, что ли?
— Не-а.
— Счастливый человек! А я бы с удовольствием придавил...— зевая, сказал солдат,— хотя бы минут двести.
— Кого придавил бы?
— Подушку.
— А-а, ну я побегу.
По кольцевой дороге то и дело проносились тягачи с полуприцепами: одни везли ракеты на стартовую батарею, другие с огневой — в укрытие.
Юрка бежал по бровке дороги, у самого кювета, залитого водой после недавних дождей. В воде неярко отражались звёзды.
Один из тягачей неожиданно остановился. С подножки спрыгнул старшина Павлычко, встревожено крикнул:
— Что случилось, Юра?
— Ничего.
— В таком случае зачем ты здесь?
— Иду на ночные занятия.
— Босиком?
— А-а, не нашёл ботинки...
— «Не нашёл ботинки!...» Тебе ночью положено спать.
— Вам тоже положено.
— Ох, Юрка, задаст тебе батька перцу,— предположил старшина, садясь в кабину.
— А вот и не задаст.
Шофёр засмеялся:
— Солда-ат, ничего не скажешь!..
Взревев мотором, тягач помчался в дальний угол позиции; ракета, как большущая рыбина, расправившая плавники, едва заметно покачивалась на полуприцепе.
Мимо дизельной, мимо кабины с непрерывно вращающимися антеннами Юрка побежал к командному пункту.
Дверь кабины командного пункта была приоткрыта, в щель пробивался неяркий зеленоватый свет. Доносились голоса:
— Цель номер пять уничтожена!
— Цель номер шесть, не войдя в зону поражения, сделала разворот. Удаляется.
— Стартовым расчётам — в укрытие!— скомандовал папа.
Юрка боком протиснулся в кабину, прикидывая, где бы тут стать, чтобы не видно было его ног. Зря он всё-таки не рискнул взять ботинки, может быть, как раз всё и обошлось бы...
Экраны приборов искрились желтовато-зелёным светом, наверное, поэтому лица всех, кто находился здесь, выглядели бледными. Юрка, заметив, что папа сидит спиной к двери и пока его не видит, огляделся повнимательней.
Справа от двери почти с пола и до потолка кабину разделял надвое ярко освещенный прозрачный стеклянный лист, разграфлённый на квадраты, как тетрадь по арифметике.
По той его стороне стояли на табуретках ефрейтор Шевченко и рядовой Басов. В левой руке каждый из них держал по линейке, прикреплённой одним концом к центру этого удивительного стекла, в правой... плакатные перья, что ли? А на шее у каждого — ленточки (Юрка даже прыснул в ладошку), на которых висели привязанные за горлышки пузырьки с черной тушью.
Басов и Шевченко — планшетисты, значит, вот это стекло в клеточку — планшет. Интересно!
У приборов, излучающих желтовато-зелёный свет, ещё кто-то.
— Товарищ подполковник,— поправляя наушники, неожиданно сказал Шевченко,— к нам гость.
Папа резко обернулся и удивлённо пожал плечами:
— Через окошко?
— Ага. Так точно!
— Что же ты, мил-человек, облачился в мундир, а босой?
Солдаты негромко засмеялись, Козырев позвал:
— Юра, иди к нам! Товарищ подполковник, пусть он с нами противника бьёт... Иди, Юра!
Юрка умоляюще взглянул на папу. Тот кивнул: иди!
