— Что здесь происходит?
Юрка и Филя, нахохлившиеся и виноватые, заняли места за партой — последними.
— Колотович, Яскевич, встаньте!— строго сказала учительница.— Объясните, что произошло?
— Он первый меня толкнул,— сказал Филя.
— Это верно, Юра?— спросила учительница.
Юрка виновато глядел в пол.
— Такой хороший мальчик и — драться... Некрасиво, Юра, нехорошо. Придётся вызвать в школу твоих родителей.
— Он не виноват,— возмущённо крикнул веснушчатый с вихорком.— Филя его всё время задирал, Филя виноват, Софья Александровна.
Класс зашумел, дружно подтверждая вину Фили.
— Перестаньте!— поморщилась Софья Александровна.— Колотович, садись за первую парту. Зина, пересядь к Юре. Надеюсь, Яскевич, девочку бить не будешь.
Юрке было обидно: до чего же он невезучий... Вчера, желая сделать добро лучшему своему другу, сам того не ведая, поступил бесчестно. И сегодня ведь он ничуть не хотел этой драки...
До конца урока он почти ничего не слышал из того, что говорила учительница. На большой перемене к нему подбежал Филя, сделал пальцами над головой рожки и проблеял:
— Бе-э-э! Что, получил, хвастунишка?
Но тут же Филе пришлось отступить — подошли веснушчатый с белым вихорком Витя Степанюк и худенький Антосик Вырвич.
— Хочешь с нами дружить?— спросил Витя, протягивая руку.— С Филей мы никогда не дружили, а с тобой будем.
— Нам тоже далеко ходить, только в другую сторону,— добавил Антосик.— Зимою, а ещё когда дождь, и нас в школу возят.
— А в тёплые дни мы ездим на велосипедах. Хочешь, в нашу деревню съездим? У нас там река и вообще — красиво!
— Хочу.
— На, Юра,— Антосик протянул Юрке спичечный коробок.— Жука поймали...
Юрка почувствовал себя веселее, а на последнем уроке опять пал духом. Глаз болел, нос распух... Что он скажет папе и маме?
Софья Александровна уже давала задание на дом, когда в школьный двор въехал «газик» и остановился у всех на виду, под стеной сарая.
— Мамочка прикатила!— объявил Филя.
Юрка склонил голову к самой парте.
Едва прозвенел звонок, он схватил ранец и первый выбежал из класса. По двору мчался, точно за ним гнались. В машине, кроме шофёра, никого не было.
— Волков, скорей!..
Тот, включая зажигание, покачал головой:
— По-моему, когда дома ждёт нагоняй, спешить нету смысла. Здорово ты, парень, учёбу начинаешь!
Юрка потрогал подбитый глаз и ничего не ответил.
Дома, как назло, опять вся семья была в сборе. Папа у окна листал книгу, мама вытирала тарелки, Оля зачем-то раздевала куклу.
Едва Юрка переступил порог, мама ахнула:
— Боже! Погляди, отец, что у него под глазом!..
— По-моему, обыкновенный «фонарь».
— Ребёнка кто-то избил, а ты так спокойно...— возмутилась мама.— И рубашка порвана. Кто тебя так, сынок?
Юрка отстранился от матери, швырнул ранец на стул.
— Докладывай, сын,— строго сказал папа.
Юрка, потупясь, молчал.
— Ты что, язык проглотил?
— Не буду ездить на машине,— засопел Юрка.— Пешком буду ходить, вот... Все ходят пешком потому что...
— В такую даль!..— ужаснулась мама.— Что ещё за капризы!
— Что ещё за капризы!— воскликнула и Оля.
— Я маменькин сынок потому что...
— Из-за этого ты и подрался? Ох, горе моё...
— Ох, горе моё...
— Из-за этого,— уверенно ответил маме папа.— Кому хочется, чтоб за ручку водили, верно, Юрка?— Папа поднялся, снял со спинки стула свой широкий офицерский ремень. Мама глядела на него испуганно, Юрка — удивлённо.— Итак, сын, отныне в школу будешь ходить пешком. От леса. Из школы до леса — тоже пешком.
— Отец!— умоляюще воскликнула мама.— Да как же это?..
— Всё,— отрезал папа и ушёл.
Мама глядела на Юрку и, вздыхая, сокрушённо качала головой. Оля тоже покачала головой и, вздохнув, опять сказала:
— Ох, горе моё...
От обеда Юрка отказался, побежал на огневую искать Шаха. Нашёл в пристройке к кухне,— здесь он ещё ни разу не бывал.
Середину помещения занимала электрическая картофелечистка, у стен стояли деревянные столы, скамьи, на них — кастрюли с очищенной картошкой. Шахназаров только что наполнил их водой и теперь — голый до пояса, в забрызганных сапогах и в прорезиненном фартуке,— драил шваброй цементный пол, изредка смахивая ладонью пот со лба.
