«Уже самый дом несколько поражал своей наружностью… Корпус был приземист, окна темноваты, парадная дверь тяжела и низка…
Дверь глядела исподлобья, подавалась туго и готова была каждого гостя вытолкнуть обратно, еще и прихлопнуть».
Впоследствии разъясняется, что дом похож на хозяина, а дверь еще до встречи с хозяином говорит прямо, какой прием ждет гостя.
«…еще и прихлопнуть.
Особенно его».
Так Тынянов путешествует по времени — от «Кюхли» до «Смерти Вазир-Мухтара». Через Петровскую площадь, на которой «переломилось время».
Герои «Кюхли», оставленные автором до поражения восстания, появившись в «Вазир-Мухтаре», кажутся неузнаваемыми. Происходит это из-за различий между вторым и первым романами и из-за непохожести последекабрьского и преддекабрьского времени.
Умирают Ермолов и Кюхельбекер, умирает Грибоедов, умирает Тынянов.
Но Грибоедов, за которого так жестоко обиделись на автора «Смерти Вазир-Мухтара», продолжает существование.
Вазир-Мухтар существовал.
Он опять превратился в Александра Сергеевича Грибоедова.
Тынянов не думал о карьере Грибоедова и не собирался ее портить.
Но многое из того, что предчувствовал автор «Смерти Вазир-Мухтара», открылось после смерти его героя и после его собственной смерти.
Труд Тынянова продолжили другие исследователи.
В частности, они установили, что характеристика («Аттестат»), с которой Кюхельбекер был отправлен Ермоловым, «фактически закрывала путь дальнейшей его службе»[124].
Положение Кюхельбекера, выдворенного из Европы, выдворенного с Кавказа, было трагическим.
Тынянов придает этому большое значение: истории с «Аттестатом» он посвящает в «Кюхле» целую главку.
«Ермолов курил чубук и писал аттестат Кюхельбекеру».
Ермолов написал:
«и исполнял делаемые ему поручения с усердием при похвальном поведении».
Потом «вычеркнул последнюю фразу».
«Потом быстро написал: «по краткости времени его здесь пребывания мало употребляем был в должности и потому, собственно, по делам службы способности его не изведаны».
Это было тяжелым ударом.
Кюхельбекер вынужден был покинуть Ермолова за дуэль с чиновником Похвисневым.
Чиновник Похвиснев был племянником Ермолова.
Кроме того, в «Кюхле» рассказано о том, как Кюхельбекер пытался помешать расстрелу одного из вождей восставших против Ермолова кавказских народов, которых присоединяли. (Это было, в отличие от варварской английской экспансии в Африке, исторически чрезвычайно прогрессивно). Затем рассказано о Греции, которую Кюхельбекер хотел освобождать, а Ермолов не хотел. Отношения Кюхельбекера с Ермоловым были не гладкими.
Таким образом, создается впечатление, что Ермолов был не прочь отделаться от Кюхельбекера и вряд ли поэт мог рассчитывать получить от наместника Кавказа «Аттестат», который открыл бы ему карьеру. Может быть. Но ведь то Ермолов, о котором вроде бы не пишут толстых слюнявых книг.
Другие исследователи продолжили работу Тынянова.
Так, в частности, исследователь И. Ениколопов обнаружил в делах Центрального государственного исторического архива Грузии «черновик «Аттестата» о прохождении службы, выданного Кюхельбекеру генералом Ермоловым…
Обнаруженный в «деле черновик «Аттестата», как установлено по почерку, целиком составлен Грибоедовым…»[125]
Это, несомненно, должно произвести известное впечатление. Особенно на тех, кто точным книгам предпочитает слюнявые.
«Как видно из этого документа, — пишет исследователь, — первоначально Грибоедовым была составлена следующая аттестация: «…исполнял делаемые ему поручения с усердием при похвальном поведении». Затем эта фраза была зачеркнута… и сверху написана другая: «…мало употребляем был в должности, и потому, собственно, по делам службы способности его не изведаны».
В такой редакции «Аттестат» и был выдан Кюхельбекеру. Подобная характеристика фактически закрывала путь дальнейшей его службе»[126].
Все это стало известно через тридцать четыре года после того, как «Смерть Вазир-Мухтара» была издана.
Юрий Тынянов, рассказывая о том, как был написан роман, вспоминает, о чем догадался без документов и что потом подтвердили документы, о чем не догадался. «…Сознательно, не имея документов… я написал… и не чувствовал угрызений совести. А потом, уже после того как напечатал это… наткнулся на краткую записку…»
