Теперь фрагменты «Ганнибалов» напечатаны, и, таким образом, кроме литературоведческих прозрений мы получили текст, по которому, как по мосту, можно более уверенно пройти из одного этапа творчества писателя в другой.
Осторожно развертывается медленный и степенный напев этой широкой, точной и значительной прозы.
«Дело идет на этот раз о Хабеше, старой Абиссинии, о самом севере ее, стране Тигрэ, где люди говорят на языке тигринья; о той горной части Тигрэ, которая называется страна Хамасен. В этой земле Хамасен есть река Мареб, у самой реки стояло, — быть может стоит еще и теперь, — дерево Сикомора, которое арабы зовут: даро… Дело идет о человеке, абиссинце, который не своей волей прошел мимо этого дерева — его увели в турецкую неволю…
Потом он попал в Россию, во Францию, стал французский инженер и французский солдат, снова в Россию, женился на пленной шведке, капитанской дочке, пошли дети, и четырнадцать абиссинских и шведских сыновей все стали русскими дворянами.
Итак дело идет о России»[195].
Как молящийся человек на Востоке, раскачивается рта скорбная речь.
«Ей было пятнадцать лет. Авраам был последний, двадцатый сын. Двадцать — золотое число. Мать родила его и умерла…»[196]
Но все это уже было поздно.
Пришла новая, другая литература, и так писать уже было нельзя.
Тынянов оставил роман.
Он вернулся к нему другим человеком.
Тогда оказалось, что «Ганнибалы» ничего не соединяют.
Тот, другой мальчик, Авраам, был не ближе к мальчику Александру, чем «Восковая персона» к «Пушкину».
Пространство между лучшими произведениями Тынянова и «Пушкиным» было заполнено приближением старости.
Ноги у него ныли, как у человека, ушедшего от своего дома.
Тынянов оборвал свой роман «Ганнибалы», как Пушкин оборвал свой роман «Арап Петра Великого».
Начиналась последняя, оборванная книга Тынянова — «Пушкин».
Основой романа Тынянова стал автобиографический пушкинский набросок 1830 года, печатающийся в академическом Полном собрании сочинений под названием «Программа автобиографии». Вот текст этого наброска.
«Семья моего отца — его воспитание — французы учителя: — [Mr]. Вонт. секретарь Mr. Martin. Отец и дядя в гвардии. Их литературные знакомства. — Бабушка и ее мать — Их бедность. — Ив.<ан> Абр<амович>. — Свадьба отца. — Смерть Екатерины. — Рож<дение> Ольги. — От<ец> выходит в отставку, едет в Москву. — Рождение мое.
* * *
Первые впечатления. Юсупов сад — Землетрясение. — Няня. Отъезд матери в деревню — Первые неприятности — Гувернантки. — Рожд.<ение> Льва. — Мои неприятные воспоминания. — Смерть Николая. — Монфор — Русло — Кат. П. и Ан. Ив. — Нестерпимое состояние. — Охота к чтению. Меня везут в П. Б. Езуиты. Тургенев. Лицей.
1811.
Дядя В<асилий> Л<ьвович>. — Дм<итриев>. Дашк<ов> . Блуд.<ов>. Возня с <нрзб.> Ан. Ник. — Светская жизнь. — Лицей. Открытие. Малино<вский>. Гос.<ударь>. Куницын, Аракчеев. — Начальники наши. — Мое положение. — Философич<еские> мысли. — Мартинизм. — Мы прогоняем Пилец<кого>.
1812 г.
1813.
Государыня в С.<арском> С.<еле>. Гр. Коч<убей>. Смерть Мал<иновского> — безначалие, Чачков. Фролов — 15 лет.
1814.
Извес.<тие> о вз.<ятии> Парижа. — Смерть Малиновск.<ого>. Безначалие. Больница . Приезд матери. Приезд отца. Стихи etc. — Отношение к това<рищам>. Мое тщеславие.
1815.
[Экзамен. — Сти]»[197].
«Программа автобиографии» стала основой книги. Роман начал ветвиться от ствола пушкинского наброска.
Тынянов расцветил пушкинскую «Программу», не исказив ее. Он использует материал автобиографической записки почти целиком, опустив некоторые детали, вероятно незначительные и случайные. Так, не попал в роман упомянутый Пушкиным Чачков. Не попал он, конечно, не по забывчивости Тынянова. Чачков у Пушкина встречается в таком контексте: «Смерть Малиновского — безначалие, Чачков». Эта запись стоит под 1813 годом. Через строчку, под 1814 годом, фраза повторена. Но в повторенной фразе Чачкова уже нет. Малиновский умер в 1814 году. Пушкин ошибся, написав 1813 год, вспомнил и через строчку исправил ошибку[198]. В повторенной фразе Чачкова нет. Именно потому и нет, что ошибка исправлена. Фраза исправлена не только тем, что год смерти директора лицея указан точно, но еще и тем, что отброшена несущественная деталь. Чачков, переводчик с немецкого языка и надзиратель по учебной и нравственной части, пробыл менее года, никакой роли в жизни Пушкина и в истории лицея не сыграл
