Мужики сидели вокруг костра и наблюдали. В воздухе определенно что-то звенело.
Женщины оставались в фургонах, молились, дрочили и пили джин. У Большого Барта было 34 зарубки на револьвере и плохая память. У Пацана на револьвере зарубок не было вообще. Зато у него было столько уверенности, сколько остальным редко доводилось видеть. Из них двоих Большой Барт, казалось, нервничал больше. Он отхлебнул виски, опустошив пол-фляжки, и подошел к Пацану.
- Послушай, пацан...
- Н-ну, заебанец?...
- Я в том смысле, ты чего распсиховался?
- Я тебе яйца продырявлю, старик!
- За что?
- Ты спутался с моей бабой, старик!
- Слушай, Пацан, ты что, не видишь? Бабы стравливают одного мужика с другим. Мы просто на ее удочку попались.
- Я не хочу это говно от тебя слышать, папаша! Теперь - назад, и берись за пушку! Ты меня понял!
- Пацан...
- Назад и за пушку!
Мужики у костра замерли. С Запада дул легкий ветерок с запахом конского навоза.
Кто-то кашлянул. Женщины затаились в фургонах - пили джин, молились и дрочили.
Надвигались сумерки.
Большой Барт и Пацан стояли в 30 шагах друг от друга.
- Тащи пушку, ссыкло, - сказал Пацан, - тащи, ссыкливый оскорбитель женщин!
Из-за полога фургона тихонько появилась женщина с ружьем. Это была Медок. Она уперла приклад в плечо и прищурилась вдоль ствола.
- Давай, хуила оловянный, - произнес Пацан, - ТАЩИ!
Рука Большого Барта метнулась к кобуре. В сумерках прозвенел выстрел. Медок опустила дымящееся ружье и скрылась в своем фургоне. Пацан валялся на земле с дырой во лбу. Большой Барт спрятал ненужный револьвер в кобуру и зашагал к фургону. Всходила луна.
КОЕ-ЧТО О ВЬЕТКОНГОВСКОМ ФЛАГЕ
Пустыня пеклась под летним солнцем. Рыжий спрыгнул с товарняка, когда тот притормозил возле сортировки. Посрал за какими-то высокими камнями к северу, подтерся листьями. Потом прошел ярдов пятьдесят, присел за другим валуном в тенечке и скрутил сигаретку. Он увидел, как к нему подходят хиппи. Два парня и девка. Они спрыгнули с поезда на сортировке и теперь возвращались.
Один из парней нес флаг Вьетконга. Парни выглядели хилыми и безобидными. У девчонки была славная широкая задница - джинсы ей чуть надвое не раскалывала.
Блондинка, вся в угрях. Рыжий дождался, пока они до него дойдут.
- Хайль Гитлер! - сказал он.
Хиппи засмеялись.
- Куда направляетесь? - спросил Рыжий.
- Мы пытаемся добраться до Денвера. Приехали уже, наверное.
- Что ж, - произнес Рыжий, - придется немного подождать. Мне придется попользоваться вашей девчонкой.
- Это в каком смысле?
- Вы меня слышали.
Рыжий схватил девчонку. Одной рукой - за волосы, другой - за жопу и поцеловал.
Тот из парней, что повыше, похлопал Рыжего по плечу:
- Эй, минуточку...
Рыжий обернулся и свалил парня наземь коротким слева. В живот. Парень остался лежать, хватая ртом воздух. Рыжий взглянул на того, что был с флагом:
- Если не хочешь, чтоб было больно, оставь меня в покое. Пошли, обратился он к девчонке, - вон за те камешки.
- Нет, я этого не сделаю, - ответила девчонка, - я этого не сделаю.
Рыжий вытащил финку и нажал на кнопку. Лезвие прижалось к ее носу, почти вдавило его.
- И как, ты думаешь, ты будешь выглядеть без носа?
Та не ответила.
- Я ведь его отрежу. - Он ухмыльнулся.
- Послушайте, - произнес парень с флагом, - вам это так просто с рук не сойдет.
- Пошли, девчоночка, - сказал Рыжий, подталкивая ее к камням.
Девчонка и Рыжий скрылись из виду. Парень с флагом помог подняться своему другу.
Постояли. Они простояли так несколько минут.
- Он ебет Салли. Что мы можем сделать? Он ебет ее прямо сейчас.
- А что тут сделаешь? Он безумец.
- Мы ведь должны что-то сделать.
- Салли, должно быть, считает нас последним говном.
- Мы и есть последнее говно. Нас двое. Мы могли бы с ним справиться.
- У него нож.
- Не важно. Могли бы отобрать.
- Я чувствую себя проклятым ничтожеством.
- А Салли, думаешь, каково? Он ее ебет.
Они стояли и ждали. Высокого, схлопотавшего в живот, звали Лео. Второго - Дэйл.
Солнце припекало, пока они так стояли и ждали.
- У нас осталось две сигареты, - сказал Дэйл. - Может, покурим?
