- Задери платье повыше.
- Что?
- Задери платье повыше, я хочу больше видеть твои ноги.
- Тебе мои ноги ведь нравятся, правда, Джордж?
- Пускай на них свет прольется!
Констанс поддернула платье.
- Господи Иисусе черт, - вымолвил Джордж.
- Тебе нравятся мои ноги?
- Я обожаю твои ноги!
Джордж перегнулся через кровать и жестко залепил Констанс пощечину. Сигарета выскочила у нее изо рта.
- Зачем ты это сделал?
- Ты ебла Уолтера! Ты ебла Уолтера!
- Так и что с того, к чертовой матери?
- А то, что задирай платье!
- Нет!
- Делай, что говорю!
Джордж вмазал ей еще раз, сильнее. Констанс задрала юбку.
- Только до трусиков! - заорал Джордж. - Мне не очень хочется видеть трусики!
- Господи, Джордж, что с тобой произошло?
- Ты еблась с Уолтером!
- Джордж, клянусь, ты спятил. Я хочу уйти. Выпусти меня отсюда, Джордж!
- Не двигайся, а то я тебя убью!
- Ты меня убьешь?
- Ей-Богу, убью!
Джордж поднялся и нацедил себе полный стакан неразбавленного вискача, выпил и сел рядом с Констанс. Вынул изо рта сигарету и приложил ей к запястью. Она завопила. Он подержал бычок некоторое время, твердо, затем убрал.
- Я - мужик, малышка, ты это понимаешь?
- Я знаю, что ты мужик, Джордж.
- Вот, погляди на мои мышцы! - Джордж встал и напряг обе руки. Красиво, а, малышка? Посмотри на этот мускул! Пощупай! Пощупай!
Констанс потрогала его за одну руку. Потом - за другую.
- Да, у тебя прекрасное тело, Джордж.
- Я мужик. Я посудомойка, но я - мужик, настоящий мужик.
- Я это знаю, Джордж.
- Я не как этот твой дохляк сраный, которого ты бросила.
- Я знаю.
- Я и петь могу. Тебе надо послушать мой голос.
Констанс сидела на месте. Джордж запел. Он спел "Реку Старика". Затем спел "Никто Не Узнает Всех Бед, Что Я Видел". Он спел "Сент-Луисский Блюз". Он спел "Боже, Благослови Америку", несколько раз запинаясь и хохоча. Потом сел рядом с Констанс. Сказал:
- Конни, у тебя прекрасные ноги. - Попросил у нее еще одну сигарету. Выкурил ее, выпил еще два стакана, положил голову на ноги Конни, щекой к чулкам, на колени и сказал: - Конни, я, наверное, никуда не гожусь, наверное, я сумасшедший, прости, что ударил тебя, прости, что обжег тебя сигаретой.
Констанс сидела, не шевелясь. Она пропускала волосы Джорджа сквозь пальцы, гладила его, успокаивала. Вскоре он заснул. Она подождала еще немного. Затем приподняла его голову, положила на подушку, подняла ему ноги и уложила их на кровать. Встала, подошла к бутылке, плеснула в стакан хорошую меру виски, добавила чуточку воды и залпом выпила. Она дошла до двери трейлера, потянула на себя, вышла наружу, прикрыла. Прошла через задний двор, открыла калитку в ограде, прошла по переулку под заполуночной луной. Небо очистилось от облаков.
Прежнее небо, полное звезд, было на месте. Она вышла на бульвар и зашагала на восток, дошла до входа в "Синее Зеркало". Вошла, оглянулась Уолтер сидел один и пьяный на другом конце стойки. Она подошла и села рядом с ним.
- Соскучился, малыш? - спросила она.
Уолтер поднял голову. Он ее узнал. Ничего не ответил. Он посмотрел на бармена, и бармен направился к ним. Все они хорошо знали друг друга.
КЛАСС
Я не уверен, где было это место. Где-то к северо-востоку от Калифорнии.
Хемингуэй только что закончил роман, вернулся из Европы или откуда-то еще и теперь был на ринге, с кем-то дрался. Вокруг толпились газетчики, критики, писатели - вся эта братия, - и какие-то дамочки сидели возле ринга. Я уселся в последний ряд. Народ на Хэма, в основном, не смотрел. Они болтали друг с другом и смеялись.
Солнце стояло высоко. День был в разгаре. Я наблюдал за Эрни. Он своего противника делал, играл с ним. Наносил удары по корпусу и обводил его, как захочется. Затем свалил вообще. Тогда на него обратили внимание. Противник Хэма поднялся на счет 8. Хэм двинулся на него, но остановился. Вытащил изо рта загубник, рассмеялся и отмахнулся от соперника. Слишком легкая жертва. Эрни ушел в свой угол. Закинул назад голову, и кто-то брызнул ему в рот воды.
Я встал с места и медленно пошел по проходу между сидений. Дотянулся до ринга и слегка пихнул Хэма в бок.
