— Да?[3] — ответил грубоватый голос.
Она открыла дверь и вошла в кабинет. Худощавый джентльмен среднего возраста крутанулся на кресле и, отвернувшись от заполненного кириллическими символами экрана, поднял взгляд на Жаклин. Она достаточно хорошо владела русским, чтобы понять, что перед ее приходом профессор читал новостную статью о предполагаемом открытии магнитного монополя в одной из нигерийских железных руд.
Для русского Солинский одевался довольно необычно. Его костюм был сшит на заказ по последней европейской моде. Само его наличие на профессоре сухощавого телосложения выставляло напоказ тот факт, что обладатель костюма был путешественником, повидавшим немало стран и получившим изрядную свободу и еще более изрядное финансовое покрытие от умудренного опытом русского правительства, которое, в свою очередь, ожидало от Солинского великих свершений. Когда профессор взглянул на девушку поверх очков для чтения, его лысеющая голова наклонилась вперед.
— Жаклин! — воскликнул Солинский, сияя от радости. — Входите, входите, юная леди. Как продвигается работа над вашей диссертацией? Вам удалось найти новый коллапсный субзвездный объект?
В ответ на нежелание русских называть эти объекты миниатюрными черными дырами, Жаклин мысленно ухмыльнулась. К сожалению, американцы и британцы, первыми озаботившиеся популяризацией идеи черных дыр, не знали, что в русском языке эта фраза имеет коннотации, к которым не принято прибегать в приличной компании.
— Я использовала все средства на своем счете, и компьютер больше не хочет иметь со мной дело, — ответила она. — Мне казалось, что оставшегося времени хватит, как минимум, еще на месяц работы, но ретроактивные корректировки обнулили весь запас.
Профессор отвел глаза. Он опасался чего-то подобного. Бюджет, предоставленный советской Академией Наук, был невелик, но, что еще хуже, исчислялся в рублях. После того, как в Монголии снова стала обостряться пограничная война между русскими и китайцами, советский рубль начал стремительно дешеветь на международных валютных рынках. Он был рад, что на него работает Жаклин, поскольку она досталась Солинскому бесплатно. Ей, как одной из немногих счастливчиков, удостоенных полной аспирантской стипендии ЕКА, все расходы компенсировало само агентство. Приехав в Америку для работы в международном космическом институте, Солинский уже отчаялся найти аспиранта, который бы пришелся ему по карману, так что Жаклин стала для него своеобразной улыбкой фортуны. Она была умна (да еще и хороша собой).
— Что ж, ладно, — со вздохом согласился он. — Я переведу часть средств со своего основного счета. Но мои финансы тоже пострадают от валютных корректировок. Боюсь, что посетить конференции в Вероне мне этим летом уже не удастся. — Он повернулся к терминалу на рабочем столе и обменялся короткой серией реплик с программой финансового учета.
Спустя минуту он снова повернулся к ней со словами: «Теперь компьютер не откажет вам в диалоге. Но будьте благоразумны в своих запросах, потому что запасы рублей на исходе».
— Благодарю, профессор Солинский, — сказала в ответ Жаклин. — Но для завершения диссертации мне все еще нужно проделать немало работы. Пока что мне не удалось отыскать в данных новых периодических сигналов. К тому же записи с аппарата становятся хуже. Амплитуда шума растет, и довольно приличную порцию данных мне приходится просто выкидывать. Сам шум, однако же, представляет некоторый интерес. Я просмотрела кое-какие из старых записей и обнаружила, что он не только растет по амплитуде — его пик, судя по всему, смещается во времени по отношению к солнечным радиосигналам.
— Да, та самая «гребенка», как вы ее называете, — произнес профессор. — Она не исчезает, а только становится хуже? Что ж, от такого древнего аппарата много ждать не стоит.
— Но смещение во времени явно указывает на то, что гребенку вызывает не Солнце, — возразила Жаклин. — Думаю, нам стоит изучить ее получше.
— Я могу придумать целую массу механизмов, которые бы объясняли такой шум неполадками электроники на самом зонде, — с улыбкой ответил он. — Мы хотим, чтобы вы довели свою диссертацию до конца, не истратив чересчур много моих драгоценных рублей, так что нам, я считаю, следует сосредоточиться на анализе той части радиоданных, которую не затронул шум.
