Он давал своему заместителю возможность высказаться, выдвинуть свою теорию, но долгий опыт общения с шефом подсказывал Алламбо, что его теория вряд ли окажется желанной — просто Баум таким методом проверяет собственные логические построения. Поэтому Алламбо промолчал, пришлось Бауму продолжать самому:
— Очевидно, цель — скрыть все следы провалившегося заговора против Антуана Лашома, защитить его организаторов, залатать, образно говоря, дыры, вымести пыль из-под ковров, — Сделав паузу, он закурил, — Для нас, контрразведчиков, главный вопрос: все это натворили Советы или кто-то другой? Мы должны ответить, типичны ли для русских такие методы, были ли прецеденты, а если нет — то можно ли полагать, что КГБ обновил свои методы и собирается использовать их впредь? Смею предположить, что этого не произошло, поскольку это не отвечает их характеру и, по-моему, русские просто не потянут в смысле реорганизации своего дела.
Он докурил сигарету, уставился на окурок тяжелым взглядом, перевел глаза на Алламбо:
— А твое мнение?
— Согласен, — ответил тот.
— Хорошо. Что же нам остается, раз уж делом занялась полиция?
— Я по крайней мере избавлюсь от расследования убийств в метро.
— Конечно, теперь за них взялись полицейские, и помогай им Бог.
— С другой стороны, сам Котов…
— Вот-вот. Котов, несчастный наш перебежчик. Никаких следов. Молчит а какой был разговорчивый. Прячется в тихом месте. Или ударился в бега. Может, он уже в Москве — кто его знает?
— Русские требовали возможности с ним пообщаться?
— Да. Из Лондона сообщили, что такие требования поступали трижды, и нам задавали вопрос, у нас ли Котов. А мы отвечали, что нет его здесь, и пусть газеты читают: было же сообщение, что он улетел в Штаты.
— А они?
— Ответили, что газеты читают, но не верят, будто Котов отбыл в США. Считают, что он все ещё в Париже, — Баум снова затянулся сигаретой, — Они неплохо информированы.
— Если пока сделано все, что следовало, могу я вернуться к прежним обязанностям? — спросил Алламбо.
— Боюсь, что нет. Премьер-министр желает получить отчет, да побыстрее, а то головы полетят.
— А утечка важной информации его не касается?
— Думаю, нет.
— Утечка шла через Антуана Лашома.
— Или через кого-то из его персонала.
— Персонал мы не проверяли.
— Нет, проверяли, — Баум усмехнулся.
— Я не знал.
— Потому что я тебе не сказал.
— Что-нибудь прояснилось?
— Возможно. Посидишь побольше в архиве — что-нибудь да нароешь. Я там по данному случаю несколько часов копался, — он снова улыбнулся, — Всегда говорю: в архиве можно найти все, что нужно, если только искать с умом. Правда, картотеки тогда только хороши, когда с ними работают постоянно: вносят новые данные, снабжают перекрестными ссылками. Иначе много времени зря пропадает.
Алламбо промолчал, ожидая разъяснений.
— У нас не только лаборатория Алибера — слабое звено. Архивы тоже не в порядке. Вот они у меня где! — Баум как бы ввинтил палец в крышку стола. Вот и все, чего дождался его заместитель.
Журналисту Морану позвонили от Ашара:
— Анри хочет тебя повидать.
— Сейчас не могу. И лучше бы мне пока не звонили.
— Ты что, не расслышал? Анри хочет видеть тебя. Сегодня.
— Но…
— В три в кафе "Паризьен" на углу улицы Миди.
Трубку бросили. Тот, кто прослушивал телефон Морана, тут же отправил запись разговора Бауму.
— Может, наконец, повезло, — сказал тот, передавая листок Алламбо, Пошли в "Паризьен" своих людей. Узнай, что сможешь. Пусть Моран сочтет, будто по пути ему удалось избавиться от твоих ищеек.
После ухода Алламбо Баум вызвал секретаршу:
— Будьте добры, мадемуазель Пино, позвоните от моего имени начальнику отдела кадров института ядерных исследований в Уази. Поблагодарите за списки, которые он прислал вчера, и скажите, что нас интересует Марк Фабьен из планового отдела. Хотелось бы по факсу получить его личное дело, рекомендации и полные данные проверки. Да, прямо сейчас. Скажите, что это связано с текущим расследованием, которое ДСТ проводит в институте в связи с утечкой информации. Передайте господину директору, что буду признателен, если он выполнит мою просьбу лично. Спасибо.
