— Жаль, что так вышло, — сказал Баум, — Несчастный случай, вы говорите?
Директор, похоже, действительно был огорчен. Да, это был наезд. Какой-то водитель заехал на улицу с односторонним движением и сбил мопед. У полиции есть подозрения, что это было специально подстроено.
— Жаль, — ещё раз сказал Баум, — И все же мой коллега навестит вас завтра, чтобы обсудить предварительно все условия. Можно условиться, допустим, на три часа?
Да, завтра в три. Постараемся сделать все, что можно.
Позже Баум сказал Вавру:
— Раз уж кто-то начал устранять свидетелей, то кого он изберет следующим? Только нашего приятеля Котова — вот кого. Если, конечно, тот не заслан КГБ, в этом случае Котов знает, что делает. Но поскольку дело предельно усложнилось, то я сомневаюсь, что Котову в нем назначена столь простая роль.
— Так это или не так — наше положение хуже некуда. Плывем по бурным волнам политики.
— Эти самые слова и я сегодня сказал.
— Меня вызывают к четырем к премьеру. Вместе пойдем.
Баум усмехнулся:
— Легче от этого не станет, но я готов.
Предвидел он правильно: от того, что шефы контрразведки явились вдвоем, легче никому не стало. Премьер-министр был чрезвычайно недоволен и выражал это на свой лад, а присутствовавший тут же Антуан Лашом, у которого были все причины негодовать, изо всех сил распалял гнев хозяина.
Сидели они в кабинете премьера — и никакого радушия, даже прохладительных напитков не было предложено. Вавр предупредил своего зама, что первоначальное неудовольствие шефа — просто пустяк по сравнению с тем, которое обнаружится, когда тот узнает, что перебежчик сбежал.
— Вот тут ты увидишь нашего коротышку из Оверни во всей красе, пообещал он, — Зрелище не для слабонервных.
Так оно и оказалось.
— Ну и что сказал этот Алексей Котов, когда выяснилось, что привезенные им фотографии подделаны? — спросил премьер-министр.
— Котов, к сожалению, исчез, — ответил Вавр просто. Он долго прикидывал в уме, как бы это получше преподнести пилюлю, и решил выложить все, как есть: все равно правду не скроешь.
— Что??? — раздался в ответ полузадушенный вопль. Если можно сказать о человеке, что у него шерсть встала дыбом, — именно это и произошло с премьером. Другой на месте Вавра потерял бы самообладание, он же только ответил прямым взглядом на бешеный взгляд премьера и пожал плечами, как бы говоря: всякое бывает, ничего не поделаешь.
— Да, господин министр, прошлым вечером перебежчик сбежал из квартиры, в которую мы его поместили. Это в высшей степени огорчительно, виновные понесут наказание.
— Огорчительно! И это все, что вы можете сказать, Вавр?
— Очень серьезное упущение, — уточнил Вавр
— Где он?
— Пока неизвестно. Разумеется, к поискам уже приступили.
— Что он теперь предпримет, по-вашему?
— Вынырнет где-нибудь в Европе, а то и в Москве, и представит свое приключение в фантастическом свете. Такое дважды случалось в последние годы с советскими перебежчиками.
— Мы, конечно, в его исполнении будем выглядеть как дураки, чтобы не сказать большего.
Вавр только плечами пожал в ответ.
— На моей памяти это самый большой провал ДСТ, — вмешался Антуан Лашом, — Мое имя смешали с грязью, выставили напоказ не только в спецслужбах, но и в желтой прессе. Так называемые эксперты твердили, будто фотографии подлинные, и перепроверили только когда я сам настоял. Мы располагаем определенными фактами, указывающими, что в наших правящих кругах скрывается вражеский агент — позволю себе напомнить, что это отнюдь не ваш покорный слуга. И что же? Единственный человек, способный пролить свет на это темное дело, как ни в чем не бывало ускользает у нас из-под носа, — и добавил, преисполненный сарказма:
— Вот после этого и полагайся на контрразведчиков.
— Когда они ко мне впервые обратились, Антуан, — подхватил премьер-министр, — я дал им ясно понять, что не верю в вашу причастность к этому делу. Хотя меня убеждали в обратном. И вот, как видите, оказался прав вопреки всем их доказательствам. Я не специалист по безопасности, — он небрежно махнул рукой в сторону Баума и Вавра, — но в людях разбираюсь. Иначе как бы я продержался в политике больше тридцати лет?
