Двигатели заглохли, израсходовав все топливо еще до того, как он выключил их.
Прошло немало времени, прежде чем он освободился от летного костюма. Наконец он поднял фонарь, вылез из кабины и спрыгнул на землю, где его уже поджидали два солдата. В руках они держали винтовки.
Тот, что был ростом повыше и с пышным усами, произнес что-то с угрозой в голосе. Фармен не знал французского языка, но жесты и направленные на него винтовки были красноречивее любых слов. Он поднял руки вверх.
— Я американец, — сказал он. — У меня закончилось горючее.
Французы переглянулись.
— Americain? — спросил тот, что пониже ростом. В его голосе враждебности было меньше.
Фармен энергично закивал.
— Да-да! Американец.
Он потыкал пальцем в звездно-полосатый флаг на рукаве комбинезона. Французы заулыбались и наконец опустили винтовки. Невысокий солдат, чем-то напоминавший Фармену терьера, указал на строение за ангарами и двинулся в его сторону.
Фармен пошел следом. Поле перед ангарами было заасфальтировано, но довольно неровно. Здесь стояло с полдюжины допотопных самолетов. Асфальт кончился, и началась грязь. Фармен шел осторожно, выискивая сухие места; утром он до блеска надраил летные ботинки. Солдатам же было все равно: они весело шлепали по лужам, изредка останавливаясь и вытирая башмаки о траву. Все самолеты были одного типа — бипланы с открытой кабиной, двухлопастными деревянными пропеллерами и поршневыми двигателями радиального типа, причем, судя по всему, находились в рабочем состоянии. На двигателях были заметны масляные пятна, в воздухе чувствовался запах бензина, на обшивке фюзеляжа и крыльев виднелись свежие заплатки. Сельскохозяйственная авиация? Но даже для нее эти самолеты казались ископаемыми.
Внезапно он понял, что приспособления, крепившиеся возле кабины, были пулеметами. Пулеметами с воздушным охлаждением. И это хвостовое оперение странной овальной формы. Музей, что ли?
— Странный у тебя аэроплан, — сказал усатый солдат. У него был ужасный акцент. — Никогда таких не видел.
Фармен и не подозревал, что кто-то из них говорит по-английски.
— Мне надо позвонить, — сказал он, думая о том, как связаться с послом в Париже.
Они прошли мимо самолета, с которым возился техник. Стоя на деревянном ящике, он копался в двигателе.
Кино тут, что ли, снимают? Но где же тогда камеры?
Подрулил еще один биплан, такой же, как и остальные. Его двигатель трещал, как сенокосилка. Самолет катился, подпрыгивая на кочках. Выехав на асфальт, он остановился, а его пропеллер спазматически дернулся. Кстати, вращался не только пропеллер, но и двигатель. Что за идиот придумал подобную конструкцию?
Пилот вылез из кабины и спрыгнул на землю.
— Опять пулемет заело! — неистово заорал он и швырнул на землю молоток.
Из ангара вышло несколько человек, они несли деревянные ящики. Остановившись около самолета, они взобрались на ящики и принялись осматривать вооружение. Пилот снял шарф и бросил его в кабину. Повернувшись к механикам, он что-то сказал им по-французски. И пошел прочь.
— Мсье Блэйк! — окликнул его один из солдат. — Мсье Блэйк! Ваш земляк. — Француз, стоявший рядом с Фарменом, указал на нашивку с американским флагом.
Блэйк направился к нему, засовывая шлем с очками в карман шинели и протягивая руку для пожатия.
— Он учит меня английскому, — сказал высокий солдат, улыбаясь. Хороший, да?
Но Фармен не слышал. Все его внимание было приковано к американцу.
— Гарри Блэйк, — представился тот. — Боюсь, что некоторое время я буду вас плохо слышать. — Он кивнул в сторону самолета и поднес руки к ушам, показывая, что оглох. Летчик был молод — года двадцать два — но держался с уверенностью зрелого мужчины.
— Я летаю на этой штуковине. Называется «Ньюпор». Прибыл из Спрингфилда, штат Иллинойс. А вы?
Фармен вяло пожал протянутую руку. Он начинал понимать, что произошло. Нет, это невозможно! Бред чистейшей воды!
— Э, да ты неважно выглядишь, — сказал Блэйк, крепко схватив его за руку.
— Все нормально, — ответил Фармен, далеко не уверенный в этом.
— Пошли, — сказал Блэйк. Он повел Фармена между двумя ангарами. — У нас есть как раз то, что тебе сейчас необходимо.
