Тот уже сбросил пыльный плащ и придерживал его одной рукой – серая ткань свернулась у ног. Ладонь второй руки лежала на рукояти меча.
– Стоять, – тихим страшным голосом приказал Аммар Тарику.
Это он уже видел: плащом, как крылом, противнику по лицу – а потом удар через всю грудь. И добавил:
– Чего тебе, о Хасан? Еще и ты пришел сюда орать – что ж вам неймется-то…
– О мой халиф, – командующий Правой гвардией разложил меч и щит по разные стороны от себя и уперся лбом в ковер.
– Ну? – теряя терпение, рявкнул Аммар.
– Он убил двух моих людей и вернул всех приговоренных в Куртубу!
– Что?.. – Аммар перевел взгляд на нагло улыбающегося нерегиля. – Хасан, оставь нас. Я сказал, оставь нас!!!..
Когда командующий Правой гвардией исчез из комнаты, халиф поднялся и встал с Тариком лицом к лицу:
– Ты вернул приговоренных к казни преступников обратно в город?
– С каких это пор у тебя в преступниках ходят трехлетние дети и их матери?
– Ты нарушил мой приказ!
И тут Тарик прищурился и тихо, но очень внятно проговорил:
– Аммар, ты забываешь одну очень важную вещь. Я служу не тебе. Я служу престолу аш-Шарийа. Это разные вещи.
– С каких это пор неисполнение законов халифата и отказ подчиняться своему повелителю называются служением престолу?!
Тарик вдруг очень устало вздохнул и сказал:
– Ты много раз баран, Аммар, – когда у нерегиля что-то не ладилось, он начинал говорить на ашшари с ошибками. – Очень много раз баран. К тому же слепой баран. Ты не видишь, что над тобой висит. Может, я и язычник, как ты говоришь, но я точно знаю: пролитие невинной крови не прибавляет ни удачи, ни лет жизни. А у тебя, между прочим, нет ни жены, ни детей. Не жалеешь себя, пожалей хотя бы свою страну – заведи наследника.
– Да как ты смеешь… – только и смог выдавить из себя Аммар.
– Делай все, что хочешь, идиот, – с сердцем выдохнул нерегиль и сдернул с запястья широкий золотой браслет. – Когда тебя, беглеца отовсюду, прибьют твои же дружки и будут хоронить посреди развалин, им может пригодиться это, чтобы дать могильщикам, – н-на!
И швырнул золото Аммару под ноги.
Тот посмотрел-посмотрел, плюнул и сел обратно на подушки.
– Ну и шайтан с тобой, – устало выговорил он наконец. – По правде говоря, я рад, что ты не дал их убить.
Аммар кинул Тарику одну из майасир. Тот поймал ее и сел напротив. Помолчав, халиф заметил:
– А вот каидов ты посек зря. Они всего лишь выполняли приказ.
– Я прошу прощения, – сказал нерегиль и поклонился, коснувшись лбом ковра.
Халиф довольно долго смотрел на его затылок.
– Баран, главно дело, – припомнив оскорбление, Аммар надулся.
Самийа покорно лежал на ковре мордой вниз. Халиф махнул рукавом:
– Тьфу на тебя. Поднимись.
Потерев глаза, Аммар поинтересовался:
– Кстати. Какого шайтана ты полез в ущелья Ваданаса?
По той дороге давно уже никто не ездит. Где тебя носило с самого утра, собаку неверную, страшную и пятнистую?
Тарик помолчал, почесал за ухом и ответил:
– Да вот же ж…
Аммар посмотрел нерегилю в лицо – оно кривилось от еле сдерживаемого смеха.
– Ну?..
– У нас про таких, как я, говорят: бешеной собаке семь фарсахов не крюк.
Тарик фыркнул – и покатился со смеху. Аммар посмотрел-посмотрел и захохотал следом.
8. Волшебная лань Бени Умейя
Из рассказов о славных деяниях и хроник:
Известна среди знатоков истории легенда о взятии Альмерийа.
Через надежных и достойных уважения мужей передают следующее: когда в Альмерийа узнали, как столица мятежных Бени Умейя поплатилась за неподчинение, город тут же сдался войскам халифа. Альмерийа управлялась городским советом, и все двадцать семь его членов, уважаемые купцы и люди самых знатных родов, пришли в масджид и поклялись именем Всевышнего в верности повелителю верующих. Военачальник Мубарак аль-Валид принял их присягу, взыскал большой выкуп, оставил в городе наместником своего племянника и выступил к Куртубе.
И надо же было такому случиться, что в одном дневном переходе от столицы Бени Умейя его застигла страшная весть: Альмерийа взбунтовалась. Жители города предательски, ночью, напали на воинов гарнизона, всех перебили, а племянника аль-Валида взяли живым, долго возили по городу задом наперед на паршивом осле, а потом вывели за стены и там посадили на кол. Пока несчастный юноша умирал, глашатаи в течение двух дней громко объявляли желание городского совета насадить на такой же кол Мубарака аль-Валида, а рядом с ним – самого Тарика.
