В использовании предложенной Монишем лоботомии он увидел свой шанс наконец-то войти в пантеон знаменитых врачей. «Я понял, что не сделал ничего важного ни в объяснении психических расстройств, ни в их лечении», — написал он Эгашу. Лоботомия вскоре сделает Уолтера Фримена одним из самых известных врачей в США и мире. «Говорят, если мы неправильно мыслим, нам не хватает мозгов, — рассуждал он. — Может быть, произойдет так, что пациенты с психическими заболеваниями начнут более ясно и конструктивно мыслить, имея меньший объем мозга благодаря этой операции».
Первой пациенткой Уолтера Фримена стала 63-летняя домохозяйка из Канзаса Элис Хаммат, которая жаловалась на «нервозное состояние, бессонницу, депрессию, тревожность и страхи», а также часто «истерически смеялась или рыдала». По словам Фримена, она была самолюбивой, боялась стареть, слишком беспокоилась о том, что у нее редеют волосы; кроме того, женщина была упряма, не уверена в себе, эмоциональна и суетлива; наличествовали клаустрофобия и суицидальные наклонности, а также Элис была «мастером поныть» и постоянно гнобить своего мужа за то, что он «влачит жалкое существование». Супруг Элис хотел, чтобы ей сделали лоботомию, тогда как сама она отказывалась.
14 сентября 1936 года Уолтер Фримен привез Элис Хаммат на каталке в свою операционную. Перед этим пациентка не соглашалась на операцию: она боялась, что отрежут волосы. Фримен убедил ее, что никто не будет трогать волосы, то есть дезинформировал относительно того, что произойдет на самом деле. Как и Мониш, Уолтер был не хирургом, а невропатологом, поэтому ему пришлось найти хирурга, который согласился сделать операцию. Это был Джеймс Уоттс — нейрохирург больницы Университета Джорджа Вашингтона. Первое образование он получил в медицинской школе Вирджинского университета, а затем учился хирургическому делу в Йельском и Чикагском университетах, совершенствовался в Бреслау (где исследовал мозг Ленина). Там, где Фримен проявлял себя нетерпеливым балаганщиком и очень быстро говорил, Уоттс был медлителен, мягок и сдержан.
После того как Элис Хаммат против своей воли оказалась в операционной, Уоттс сбрил ей волосы, протер кожу головы генцианвиолетом[40], сделал два надреза по два с половиной сантиметра по обеим сторонам головы, специальным буром просверлил отверстия в черепе и с каждой стороны взял по шесть небольших «проб». Операция заняла четыре часа.
Хаммат очнулась с «безмятежным взглядом» и уже вечером сказала, что не испытывает ни страха, ни тревожности. Когда спросили, что именно ее беспокоило, женщина ответила: «Кажется, я не помню. Похоже, это неважно». Но теперь Элис вела себя так, как никогда ранее: брала бумажный носовой платок и ритмично терла лицо и руки, будто вытиралась. При этом — во всяком случае, по словам Фримена — была активной и бодрой, читала журналы, хорошо спала и ела. «Я знаю, что, как только провел операцию на человеке с психическим заболеванием, когда полез с ножом в нормальный с физической точки зрения мозг, некоторые сразу сочли меня слишком дерзким», — сказал Фримен, будучи тем не менее доволен результатом. «Мы радуемся и поздравляем друг друга с блестящим достижением», — восторженно добавил он.
Через шесть дней после операции Элис Хаммат перестала ориентироваться во времени и пространстве, начала запинаться, делать ошибки в словах, не могла разборчиво писать и поддерживать разговор, но по-прежнему продолжала зачем-то растирать себя платком. При этом была спокойна, засыпала без снотворных и не требовала помощи медсестры. Несмотря на то что большую часть ее обязанностей теперь выполняли муж и домработница, женщина довольно откровенно общалась с друзьями, ее тревожность ушла. Элис Хаммат умерла через пять лет от воспаления легких. Муж назвал последние годы ее жизни самыми счастливыми.
Спустя 17 дней после операции Фримен сделал доклад о случае с Элис Хаммат в медицинском обществе округа Колумбии. «Через десять дней женщину вылечили, и она отправилась домой», — поведал он. Слово «вылечили» вызвало недовольство аудитории. Доктор Декстер Буллард, психиатр и руководитель частной психиатрической больницы в Роквилле, встал, чтобы возразить: «Уолтер, нельзя так говорить!» Другие присутствующие закивали в знак согласия. Раздались неодобрительные возгласы. Прошло несколько месяцев после операции, и у Элис случился затяжной приступ, во время которого она упала и сломала запястье.
