«Действительно. — Он сделал попытку взяться рукой за стойку микрофона, репортер вежливо, но решительно отвела его пальцы. — Действительно! — повторил мужчина. — Как правило, сезонная эпидемия гриппа активизируется в осенний и зимний период. Отчасти это связано с сырой погодой и снижением иммунитета. Однако известны случаи, когда эпидемия развивалась на фоне, скажем так, благоприятных погодных условий…»
«Степан Петрович! — перебила вирусолога репортер. — Значит ли это, что мы можем говорить о пандемии? И какой штамм вируса пожаловал в наш город на этот раз?»
Мужчина повел плечом, словно у него затекла шея. У него были голубые, почти прозрачные глаза, нос облупился от загара.
«Мы предполагаем, что имеем дело с серотипом вируса группы А, H1N1 известного как «свиной грипп».
«Или „испанка“?» — уточнила репортер.
Мужчина кивнул.
«Сто лет назад так называемый испанский грипп унес больше человеческих жизней, чем предшествующая ему Первая мировая война. Но за это время у человечества выработался коллективный иммунитет к этому штамму. Грипп может быть опасен людям, страдающим хроническими заболеваниями или пожилым. Подавляющее большинство граждан, если и заразятся, перенесут болезнь сравнительно легко, как любую другую респираторную инфекцию».
Репортер поправила спадающий локон, улыбнулась в камеру.
«Что бы вы посоветовали нашим телезрителям, если они все-таки заболеют?!»
«То же, что и при любой другой вирусной инфекции. Покой, обильное питье, если температура поднимается выше тридцати восьми градусов, принимать жаропонижающие препараты».
Женщина продолжала улыбаться, словно ничего более приятного на сегодняшний день ей не довелось услышать.
«То есть вы считаете, угроза пандемии в настоящий момент отсутствует?»
«Под пандемией принято считать болезнь, принявшую массовый характер, поразившую значительную часть населения, не имеющего коллективного иммунитета к этой болезни. Думаю, пока говорить об этом преждевременно…»
Он кашлянул и вторично приложил платочек ко лбу.
Надежда потянулась к пульту, переключила программу. Заиграла музыка, в свете прожекторов танцевала девушка, затянутая в серебристое трико.
— Так повеселее будет! — Она чмокнула Сергея в скулу.
Они лежали в кровати, обнявшись, в окна вливался матово-белый свет, по стеклу скользили ручейки дождя.
— А в Калининграде жара, — сказал Сергей, глядя в окно.
— Ага. — Надежда поднялась с кровати, накинула на плечи халат. — И эпидемия гриппа.
— Марина звонила. Сказала, что ее парень прилетел оттуда больным.
— Обрадовал! — Она направилась на кухню, хлопнула дверца холодильника. — Тебе глазунью или омлет? — прокричала Надя на фоне льющейся из крана воды.
— Глазунью, — машинально ответил Сергей, встал с кровати, подошел к окну, провел пальцем по стеклу.
Он хотел избежать празднования своего дня рождения. А уж тем более отмечать это печальное событие в ресторане. Убедил Виталик Сомов. Он позвонил на прошлой неделе и, как обычно, нашел простые и доходчивые слова.
— Люди хотят проявить симпатию к тебе, Авдей! — сказал он. — День рождения для этого отлично подходит.
С кухни прилетел аромат жареного лука.
Немного поразмышляв, Сергей достал из шкафа спортивную сумку, поднес к лицу побитые боксерские перчатки, втянул неповторимый запах старой кожи, пота и еще чего-то неуловимого, но отлично знакомого бывшим спортсменам.
Обернувшись, он увидел Надежду. Женщина укоризненно покачала головой.
— Врач ведь запретил, Сережа! — тихо сказала она.
— Водка — сила, спорт — могила! — смутился он, как мальчишка, пойманный за курением в подъезде. — Пойми, Надюша, меня от бассейна уже тошнит!
— Последний раз! — улыбнулась она.
— Последний! — засмеялся Сергей.
Похоже на клятву алкоголика, подумал он и бросил в сумку скрученные жгутом кумпуры.
* * *
Боль догнала на исходе второй минуты второго раунда. Ноющая в начале схватки, она усилилась по мере того, как он переносил вес тела на опорную ногу, и теперь походила на крысу, вгрызающуюся в лакомый кусочек с остервенелым наслаждением. Ладно — боль! Ее можно было перетерпеть, значительно больше досаждало онемение, растекающееся от колена к бедру и выше, вплоть до ягодицы. Сергей пытался гарцевать на носочках, он прилично «нахватал» ударов в первом раунде и пожалел, что поленился надеть шлем. Вообще, ошибок было две. Первая заключалась в том, что встал с более высоким соперником, — чтобы уклоняться от разящих, как шпага, джеббов, ему приходилось включать маятник, а работать в манере уклонов без включения мышц бедра было невозможно. Ну а вторая — возраст! Как там это было у Гоголя? «„Эх, старость, старость!“ — сказал он, и заплакал дебелый старый козак»… Соперник был на двадцать пять лет его моложе. Взял, что называется, «на слабо». Видя, как Авдеев отрабатывал серию у мешка, беззлобно пошутил:
