Люк взял Сандрин за руку.
— Маленький Медведь силен, и у него сердце воина. Он все выдержит.
— Откуда ты знаешь? Может случиться все что угодно. Я видела других людей с ужасными шрамами. Особенно Человек Буйвол. — Сандрин покачала головой. — Я не могу видеть его. Он всегда такой грустный.
— С Маленьким Медведем этого не произойдет.
— Я все равно буду молиться за него.
— Какому же Богу ты будешь молиться, Сандрин?
— Почему ты всегда так говоришь, папа? Ведь это мои люди, мой народ.
— Я знаю, Сандрин, — произнес Люк мягко. — Но я хочу, чтобы ты поехала во Францию. Там — другой мир, которого ты никогда не видела. Кроме того, дедушка и бабушка будут счастливы тебя увидеть.
— Ты не совсем откровенен, папа, — сказала Сандрин. Она опять достала бусы и начала катать их в руке.
— Что ты хочешь сказать? Сандрин строго поглядела на отца своими голубыми глазами.
— Это ты сам будешь очень счастлив, если я поеду во Францию.
Люк медленно опустил голову.
— Я бы солгал, говоря, что буду счастлив, если всю свою жизнь ты проведешь здесь. Мне кажется, ты создана для лучшего, Сандрин.
— Если это так, отец, зачем же ты приехал сюда? Почему ты не остался со своей семьей во Франции?
— Ты знаешь, почему, — ответил Люк резко. — Мой отец хотел того, что меня не устраивало. Он мечтал, чтобы я учился в Сорбонне. Считал, что из меня выйдет большой человек.
— Ты не позволил отцу навязать тебе свою волю, а теперь сам хочешь навязать мне свою. Разве это правильно?
— Ты — другое дело, Сандрин. Ты молодая женщина. Ты не можешь выйти в мир и прокладывать в нем путь сама, как это сделал я. Ты должна продолжить образование. А когда придет время, ты встретишь молодого человека из хорошей семьи и выйдешь за него замуж.
— Мне это все не нравится, — сказала Сандрин, кладя бусы в карман.
— Сандрин, ты знаешь, что я всегда хотел послать тебя учиться во Францию. Там ты сможешь встретиться со своей семьей, сможешь путешествовать, узнаешь, что есть другой мир, кроме этого. — Люк обвел рукой вокруг себя.
— Но мне нравится здесь, — ответила Сандрин упрямо.
Люк грустно покачал головой.
— Я всегда знал, лишь только ты, родилась и я впервые взял тебя на руки, что ты упряма и сильна. Еще когда ты была маленькой, ты вся тряслась, но не плакала — никогда. В твоих глазах тогда появлялось то же выражение, что и сейчас.
Сандрин улыбнулась и, наклонившись, положила ладонь на руку отца.
— Папа, дай мне время. Возможно, в следующем году я буду готова к путешествию, но не сейчас. Мне нравится здесь. Мне нравится мой народ, я люблю тебя и маму. Мне не хочется уезжать.
— Хорошо, — сказал Люк, поднимая руки в знак поражения. — Но когда тебе исполнится шестнадцать лет, мы вернемся к этому разговору.
Сандрин кивнула, зная, что в конце концов ее отец победит. Несмотря на все возражения, ей придется ехать во Францию.
Проснувшись, Маленький Медведь попытался подавить возникший страх. Одетый только в брюки, он пошел в хижину деда, ведя под уздцы лошадь и неся набитую табаком трубку. Привязав лошадь, вошел в хижину и встал перед дедом.
— Вот трубка для тебя, дед. Я привел тебе в подарок лошадь. Пожалуйста, позаботься обо мне сегодня.
— Садись, внук, — произнес Ночное Солнце. — Подожди здесь. — Он вышел из хижины и через несколько минут вернулся с двумя мужчинами, старше его: Пятнистым Орлом и Травяным Лосем. Они сели по обе стороны от Маленького Медведя.
— Мы станем курить в честь моего внука и в честь его храбрости, — сказал Ночное Солнце.
Торжественно он поднес трубку к губам и закурил. Сделав несколько затяжек, передал ее Пятнистому Орлу. Пока три старика курили и молились, Маленький Медведь жевал полынь, которую дал ему дед. Сначала горькие листья заставили его желудок сжаться, но вскоре он забыл о голоде и начал думать о предстоящей церемонии. Потом он почувствовал, что дед положил руку ему на плечо. Маленький Медведь открыл глаза.
— Пора, внук, — тихо произнес Ночное Солнце.
Маленький Медведь поднялся на ноги. Вместе со стариками и остальными они прошли через деревню к хижине целительницы. Его подвели к западной стороне шеста, поддерживавшего навес из ивовых прутьев. Проливающая Слезы в церемониальных одеждах стояла рядом с шестом. Теперь она была уже больше не тетя ему: она — целительница.
