– Почему?
– Потому что «облако» – это не что иное, как маленькие воздушные пузырьки.
Джейк вернул топор в его отделение в шкатулке и достал второй предмет. Губы его сдвинулись в узкую полоску, а глаза полыхнули странным светом. У Онор, наблюдавшей за лицом Джейка, вновь перехватило дыхание. Она ни за что не уловила бы эту происшедшую в нем едва заметную перемену, если бы не вчерашняя ночь…
Она оглянулась на Резникова, пытаясь понять, увидел ли и он то, что увидела она. Выражение лица русского не изменилось. Он по-прежнему смотрел на Джейка так, как рыбак смотрит на прыгающий на воде поплавок: неуверенно и с надеждой.
Джейк держал в руках статуэтку лошади. Примерно три дюйма в высоту и четыре в длину.
Несмотря на то что работа была весьма примитивная и грубая, статуэтка притягивала к себе взор. Вдоль толстой шеи лошади и на ляжках тянулась цепочка просверленных крохотных декоративных отверстий, наподобие татуировки. Ноги лошади были сведены.
– Похожа на древнюю дикую породу, – заметила Онор, – какую только недавно открыли в Непале и Тибете.
– Не исключено, что резчик делал статуэтку с реального прототипа, – сказал Джейк. – Семь тысяч лет назад эта порода была весьма распространена.
– Семь тысяч лет назад?! – пораженно воскликнула Онор.
– Не меньше.
Она наклонилась и внимательнее пригляделась к маленькой статуэтке. Казалось, она была вырезана из слоновой кости, но Джейк обращался с ней так трепетно, как он обращался только с янтарем. Вот он аккуратно опустил ее во второй сосуд. Статуэтка осталась плавать на поверхности, как и топор.
– Янтарь, – проговорила Онор.
Джейк и Резников ничего не сказали. Им и так все было ясно.
Джейк молча изучал один предмет за другим. Каждый из них он проверял на дистиллированной и потом на соленой воде, благо фигурки были миниатюрные и без проблем влезали в сосуды. И ни одна из них не обманула ожиданий.
Последней, восьмой, он достал из изящной шкатулки фигурку человека. Пять дюймов в длину и два в ширину. Работа была очень грубая. Чуть ниже колен статуэтка была сломана, но настолько давно, что шрам совершенно сгладился. Лицо было обозначено лишь схематически: глубоко запавшие глаза и прямой крупный нос. Рот либо стерся от времени, либо художник не посчитал нужным его запечатлеть. В подмышках были просверлены два маленьких отверстия.
– Это либо амулет, либо знак власти, либо фетиш, который висел у входа в пещеру и был призван отгонять от семьи всякие напасти, – заметил Джейк и тихо прибавил:
– Изумительная вещица.
– Но другие предметы вырезаны более искусно, – возразил Резников.
– И от этого менее ценны, – ответил Джейк, держа на ладони статуэтку. – Создается впечатление, что резчик нарочно не стал придавать фигурке слишком большого сходства с реальным человеком. Из страха. Люди каменного века относились к жизни иначе, чем мы, воспринимающие ее как прямую дорогу к смерти. Мне думается, древние люди различали несколько видов жизни и смерти.
Он никак не стал проверять фигурку человека и, лишь черкнув по ее поверхности ногтем, вернул в шкатулку.
– Это янтарь? – спросила Онор.
– Похоже на то. Но в любом случае в мои сосуды фигурка не влезет.
– А как же твоя волшебная игла?
– Побойся Бога, Онор! Знаешь, что тебе полагается за такое предложение? А впрочем, – он усмехнулся, – еще узнаешь.
– Жду с нетерпением.
Онор постаралась придать своему голосу побольше язвительности, но у нее не получилось. Улыбка Джейка совершенно обезоруживала. Он переманит на свою сторону кого угодно. Даже танк. А она, к сожалению, сделана из гораздо более мягкой материи.
– Удивительная вещица, – проговорил Джейк, ласково погладив фигурку, покоившуюся в своем отделении в шкатулке. – Произведение искусства, сокровище и памятник материальной культуры древнего человека в одном лице. Она просто бесценна!
– Э, не скажи, – возразил Резников. – На этом свете все имеет свою цену.
И хотя он ничего не добавил к своему утверждению, стало ясно, что он имеет в виду и Джейка.
Онор, затаив дыхание, ждала, что Джейк сейчас полезет в драку. Но он лишь улыбнулся. Правда, это была уже не та улыбка, которая очаровывает женщин.
