– Ему это не понравилось?
Онор пожала плечами.
– Я не интересовалась. Но, во всяком случае, он не стал поднимать шум и ломиться в дом.
– И с тех пор вы его не видели?
– Нет, слава Богу.
– Что ж, зацепок немного, но я похожу по местным забегаловкам, поспрашиваю.
– Не стоит, – быстро сказала она.
– Боитесь за меня?
Она как-то неестественно рассмеялась.
– Да нет, просто терпеть не могу, когда из-за меня у других людей неприятности.
– Со мной все будет нормально.
– Следует ли вас, понимать так, что в местных забегаловках вы свой человек? – спросила она. Ей было интересно узнать, что за человек Джейк. И хоть он, похоже, не любил распространяться о себе, она пыталась использовать каждый шанс.
– Я давно уже перестал шататься по забегаловкам, – ответил он, – Но это как езда на велосипеде. Раз научившись крутить педали, уже никогда не ткнешься носом в землю.
– Я и не предполагала, что инструктора ходят по таким местам.
– Дело не в профессии, а в самом этом захолустном городишке. Тут мало других заведений, куда можно сходить.
К Онор тем временем вернулся аппетит, и она принялась за краба.
– Чем занимался ваш отец?
– Всем понемногу. – Джейк глотнул вина. – Что там лежит рядом с моим морским справочником? Уж не альбом ли для рисования?
Онор вздохнула, поняв, что тема Джейка Мэллори опять закрыта. Жаль.
– Хорошо, давайте поговорим о векторах и углах пересечения, – сказала она. – Это моя любимая тема, и я готова обсуждать ее до изнеможения.
Он усмехнулся.
– А потом начинаете рисовать?
– Это часть моей работы. Я имею дело с полудрагоценными камнями.
– Изобретаете ювелирные украшения?
– Не только. Создаю вещи, способные радовать глаз человека и греть его душу. Братья называют наши с сестрой творения «безделушками».
Джейк вновь улыбнулся.
– Вы смогли бы изобразить того вашего гостя?
– Запросто.
Она отклонилась на стуле назад и взяла альбом. Карандаш лежал чуть дальше, и она потянулась за ним. Стул вдруг закачался на двух задних ножках и едва не опрокинулся.
С удивительной скоростью Джейк вскочил из-за стола и подхватил Онор.
– Ваша мама никогда не говорила, что нельзя раскачиваться на стуле? – проговорил он, передавая ей карандаш.
– Постоянно говорила.
– А вы пропускали это мимо ушей.
– Как все дети, – отозвалась Онор. – Ладно, только чур не подглядывать. Я не могу сосредоточиться, когда мне смотрят через плечо.
Чуть поколебавшись, Джейк вернулся на свое место, где его поджидал недоеденный краб.
Онор склонилась над чистым листом бумаги и сосредоточенно нахмурилась. Ей нетрудно было вспомнить, как выглядел тот человек с змеиными глазами. И хотя она видела его, можно сказать, лишь мельком, облик его прочно врезался ей в память. До сих пор становилось сильно не по себе, когда она вспоминала его.
А после первого же звонка этот человек стал являться к ней и в снах. Она стала ловить себя на том, что в последние дни часто просыпается среди ночи, резко садясь на постели с округлившимися от страха глазами, и замирает на несколько мгновений, прислушиваясь к малейшим звукам в доме, в лесу и на море.
Наконец карандаш быстро забегал по бумаге, и мысленный образ стал воплощаться в зрительный. Вначале Онор наметила контуры лица, затем позу, детали одежды, выражение. Едва начав, она уже не прерывалась ни на мгновение. Она рисовала медленно, лишь когда приходилось переносить на бумагу образ, целиком родившийся в ее воображении и не имевший аналогов в реальной жизни. Сейчас же она рисовала по памяти. Человек со змеиными глазами существовал в действительности, и это больше всего ее огорчало.
Через пару минут Онор отодвинула от себя портрет на расстояние вытянутой руки и, чуть наклонив голову, внимательно вгляделась в него.
– Уже? – спросил Джейк.
– Не совсем.
Несколькими быстрыми штришками она четче обозначила брови, линию рта, добавила теней и только после этого передала рисунок Джейку. Тот изумленно присвистнул, выражая тем самым свое восхищение ее дарованием. Онор тут же вспомнилось, что Кайл реагировал на ее рисунки точно так же.
– Да вы просто художница! – проговорил Джейк. Он сразу узнал Дмитрия Павлова. Онор была права: змеиные глаза.
