Всё! Казанцы со дня на день поймут, что Урус-князь Ивашка решился на невиданное дело — воевать зимой. И почнут выбрасывать во все стороны малые отряды. Налетят, вырежут русских, застрявших в грязи, и попрячутся за стены. Город брать — это не корову доить. Корову можно доить хоть в болоте, она понимает, что так надо. А город — это просто упрямый бык, у которого и рога есть!
— Что, Шуйский, обварился я на этом деле? — зло прищурился на конюшего Иван Васильевич. — И как нам быть? Без славы бросить всю затею и уйти в монастырь?
Шуйский ухмыльнулся, махнул гонцу, чтобы подождал за дверью.
Большие бояре, что сидят теперь по монастырям под крепкой стражей, перед резнёй Великого Новгорода прямо в лицо говорили Ивану Васильевичу, что пора бы тому отойти в монастырь, а оставить править молодого князюшку, Дмитрия Иоанновича. Юрке Патрикееву сразу после новгородского погрома за это башку и срубили! Другие заводчики жидовской ереси ещё сидят по ямам, ждут, когда Казань падёт. Тогда и их головы падут... А тут вот — ростепель! И сам, правда, про монастырь вспомнишь. Получить от Бога такой подарок, как весну в начале зимы?! Эк, ты Русь-матушка! Крепко любишь, да крепко бьёшь!
— Три Арских князя тебя ждут, великий князь, — сообщил Шуйский. — Я ещё месяц назад велел им к тебе прибыть за наградой. Сидят там, в переходе.
Великий князь удивился:
— Никаких черемис я не звал, награды им не обещал! Ты что, сбрендил? Награда... Я на Казань уже выкинул пятнадцать тысяч гривен! Весь «чёрный бор» с Великого Новгорода. Да на войну под Казанью уйдёт столько, да на после войны ещё столько же! Это весь ганзейский займ! А впереди-то у нас, по весне — Литва! Расходы будут просто немеряные! Кто Арских князей звал?
— Я звал, — признался Шуйский. — Я как-то не шибко верю старым волхвам. Они вон накаркали тебе мороз, а тут шуга пошла и скоро, поди, яблони зацветут... Так что я заранее озаботился позвать Арских князей поучаствовать в нашем деле. Сам их награжу, твоих расходов не станется, великий князь.
Иван Васильевич сообразил:
— Оружие им дашь?! Безбумажно и безответно?
— Оно так. И триста дойных кобылиц.
— Ну, Мишка! — рассупонил грозное лицо великий князь. — Потом проси меня чего хошь. Только после Казани!
Арские князья, горная да луговая черемиса, жили вот уже три сотни лет на своих землях, как будто в погребах. Татарам дань отдай и тут же русским дай — тоже как бы дань. Со всех сторон полный затвор! Теперь, когда русские татар вроде перевесили в силе, стало наоборот — дай сначала русским, а потом татарам. Две дани отдай, а сам хоть голый сиди в подполе и жди, кому ещё понадобишься. А оно так и есть: с понизовья Волги набегут гилевщики[84], и тот твой погреб разроют. Вольного народу больно много пригрели Дон-батюшка, да Волга-матушка!
Арские князья вполне здраво рассудили, что надо брать сторону русских. Уж сколько татары русских били, били, да и черемисы татарам в том помогали, а выстояли русские. Выстояли, и вот теперь, судя по всему, начнут бить ответно. Бьют же русские больно и смертно. От их бешенства не откупишься. Лучше быть с ними заодно...
У Арских князей были свои тропы да дороги до Казани и мимо неё. Так что они встанут по задкам города, на виду, с напольной стороны, и останется у казанских один выход — бежать либо прямо на русские полки, либо косо по Волге, а там крымчаки... Куда ни беги, добра не будет! Хороша задумка!
* * *
Восемь сотен боевых русских луков прямого натяга выдал Шуйский Арским князьям да двадцать тысяч железных боевых наконечников к стрелам, да тысячу наконечников копий, да триста сабель татарской выделки. Ну и деньгами отвалил несусветную сумму — шесть ведёрных бадей с серебром!
— Данило Щеня с вами пойдёт, блестящие воины! — возгласил черемисским владыкам Михайло Шуйский.
Тут поднялся самый старый из князей, чувашин, князь Алатырский.
— Мы не Блестящие Воины, конник, — обрушился он на Шуйского. — Мы будем Ар Ас — Сияющие Божьи Создания!
— Извини меня, князь. Это так! — тотчас поклонился Шуйский.
— И нам не надо воеводу с войском, мы сами себе воеводы! И войско у нас — наше!
