В такой момент, к ним подходить опасно. В ярости, псы могут и покалечить. Так ведь, только водою разлили!..
Какая случка, может тут быть? Оставили на следующий раз.
Через день, Ванька опять привёл Кустука. Я, предварительно, посадил Байкала на цепь. И постарался, чтоб собака не видела случки. А Кусту-ка, Дея приняла. Причем, единственного. Но «брат», не видя их, всё равно, рвался на цепи и ревновал. И успокоился, только тогда, когда «жениха» увели, со двора, домой.
Три раза успела Дея, родить от Кустука. То есть, до гибели своей. Первый помёт, — 2 щенка (хорошие собаки рожают мало). Одного отдали профессионалу Ваньке. А второго, охоннёру-охотнику, другу тестя.
Второй помёт — тоже, было два щенка. Первого, увёз в Якутск родня Николай. С другим же, случилась трагедия. Летом, поднялся смерч, и будку со щенком. унесло.
В третий раз, — родила Дея трёх кутят. И, снова, случилась трагедия. Очень холодно было. Дак Инга, жена, жалеючи, их в дом перенесла. Собака жутко выла, — просилась на улицу. Потом, всё же, в будку перетаскала помёт. И ночью. всех щенков придушила. Мы терялись в догадках, — для чего?! А, видимо, по понятиям её, никто права не имел, слишком, тревожить «святое». То есть, переносить, маленьких, по своему усмотрению.
Но, тем не менее, щенки, у Деи, были просто классные! Если б их продавать, — 500 рублей, по советским деньгам, каждый бы стоил! Потому, что собака уникальная. Да и «отец», Кустук, был псом неординарным.
На Северах, собаку-кормилицу, ни за что и никогда, не продадут. Один охотник, за Дею, предлагал мне новый «Буран». А стоил он, тогда, полторы тысячи. А вообще, якуты-охотники, особо, ценят две вещи. Хорошую собаку и ружьё.
Вот их-то, могут украсть, — не устоят! Тогда как воровать, считалось страшным преступлением. То бишь, что-либо другое, никогда бы, якуты не взяли.
***
Дея прожила у нас, почти пять лет. За это время, стала, как и Байкал, членом семьи. Все мы её очень любили, — в том числе, дети. И, даже, представить не могли, что Деи может не стать. А погибла она, неожиданно и нелепо. Под колёсами машины пьяного водителя.
Как это случилось, расскажу, чуть поздней. Но перед этим, хотелось бы еще, вспомнить об охоте собак. Ведь они были, почти неразлучны. Не представляли жизни, без совместного промысла. Так сильно привыкли друг к другу. Так, самозабвенно, любили своё ремесло.
Особенность лайки в том, что на любого зверя идёт. На белку, на зайца, утку, глухаря, куропатку, медведя, сохатого. Правда, мы промышляли, с собаками, мелкую дичь, в основном. Понятно, что к каждому зверю, «подход» очень разный. То есть, специфика охоты различна, иначе. Интересен отстрел зайцев с фароискателем. Хотя эта практика, и строго запрещена государством. Но, тем не менее, не каждый слыхал о такой. А потому и, следует о ней, чуть рассказать.
Как-то в сентябре, по «обычаю», отправились, с женой, на рыбалку. В это время, ежегодно на лодке, поднимались вверх по течению Вилюя. Километрах в тридцати от города, у нас, место было в устье реки Чебьвды. Там ставили палатку, под вековыми елями, и рыбачили, раскидывая сеть. Байкала и Дею, естественно, брали с собой. Поскольку они, просто с ума бы сошли, если бы их, оставили без «приключений».
.Лодка с мотором, мчалась вперёд, рассекая зеленоватую воду. Берега, покрытые листвяком, елью и сосной, сменялись поворот за поворотом. Встречались песчаные и известковые скалы, когда берег повышался. На перекатах, мотор ревел, преодолевая волны, и лодка дрожала от сильного напряжения.
Байкал, как всегда, стоял на носу, подавшись всем телом вперёд. Вытянулся, — как натянутая, до упора, струна. Весь в брызгах, пёс обожал скорость и «работу» вперёдсмотрящего. Дея же, свернулась калачом на дне лодки, на сухом месте, и отдыхала. Известно, — «баронесса» вела себя подобающим образом. «Даме» не престало суетиться и торчать на, каком-то, носу, как «глупый» Байкал. А «брат»-то, чувствовал себя, героем перед ней. И от распирающего чувства, часто дышал.
Через полтора часа, прибыли на наше место. Чебыда впадает в Вилюй, быстрым перекатом. На правом, высоком берегу, — скала метров под тридцать. Левый, пологий берег, у воды, покрыт «поющим» песком. А «поющим» его, назвали потому, что издаёт мелодичный такой скрип, когда идёшь. Чуть выше, на поляне, разбили у притока лагерь.
