Егор Кузьмич сразу потерял к нему интерес и отправился разыскивать начальника караула. Капитана Касаткина старший лакей обнаружил быстро: тот стоял возле парадного входа. Но едва Егор Трифонов вознамерился подойти к его благородию, как дверь дворца распахнулась, дохнуло холодом (мороз на дворе стоял знатный), и в вестибюль вошел наследник цесаревич, Его Высочество Александр Николаевич. Лицо его, бледное от мороза, а также от постигшего семью горя, было твердым, словно высеченным изо льда. Несмотря на мороз, он был не в шубе, а в одной легкой шинели. Император поощрял пренебрежение к удобствам и стойкость не только в подчиненных, но прежде всего в собственном сыне.
— Где папа́, у себя? — спросил наследник у начальника караула.
— Так точно, Ваше Высочество, — отвечал капитан. — Мы уж просили Его Величество перейти на второй этаж, где потеплее, но вы же знаете характер Его Величества…
— Знаю, знаю, — отвечал Александр все так же резко. — Я сам, не надо, не провожай.
Он скинул шинель на руки денщика и быстрым шагом пошел направо, в сторону спальни Его Величества. Капитан Касаткин несколько секунд потоптался в нерешительности, однако пренебречь запретом наследника не решился и остался на месте.
Вот тут-то Егор Трифонов и осмелился приблизиться к начальнику караула и сообщить о своем странном наблюдении, сделанном в подвальном этаже.
Его благородие не сразу вник в суть известия, а когда вник, отнесся недоверчиво.
— Какие еще голоса? Какие бесы? — произнес он в раздражении. — Это все суеверия ваши, отсутствие просвещения! Разве только мазурики… Ладно, идем, проверим.
— Так ключ надобен, ваше благородие! — пояснил Трифонов. — А он у господина Худякова. А тот неизвестно где, мне никто не может сказать.
— Семен Никитич отдает необходимые распоряжения на случай… На самый крайний случай, — пояснил его благородие. — Идем, я знаю, где его отыскать.
Они нашли управляющего, Егор Трифонов объяснил суть дела. Семен Никитич отнесся к сообщению более внимательно, нежели капитан Касаткин.
— Чужие люди, говоришь? — встревоженно спросил он у старшего лакея. — Мазурики? Вот беда! Ведь там меха царские, ценные! Одни собольи шубы сколько стоят! Пойдем, посмотрим, кто дерзнул в дворцовые кладовые проникнуть…
Втроем отправились в подвал. Взяли сразу два подсвечника, по три свечи в каждом. Крадучись, чтобы не спугнуть незваных гостей, подошли к двери Малой кладовой. Прислушались. За дверью было тихо. Никакие голоса не были слышны.
— Ну-ка, открывай! — скомандовал капитан.
Управляющий отомкнул замок, отодвинул засов, капитан Касаткин распахнул дверь и первым вошел в кладовую.
Она была пуста. Никаких гостей, ни званых, ни незваных, не было.
— Что ж ты воду мутишь?! — грозно вопросил его благородие, повернувшись к лакею Трифонову. — В такой день от дела нас отрываешь?!
— Погодите, ваше благородие, — остановил его управляющий. — Что-то здесь не так. Вот, видите — дверца у шкафа раскрытая стоит? А я отлично помню, как вчера сам ее закрывал.
— А вон перчаточка валяется, — обратил внимание начальствующих особ Егор Трифонов.
— Надо бы в шкафах поглядеть, проверить, — озабоченно произнес управляющий. — Все ли на месте?
— И ты туда же, Семен Никитич! — в сердцах воскликнул капитан. — Ну, подумай: если тут был кто-то чужой, то как он сюда проник? И куда отсюда девался? Дверь-то замкнута была! Ты ведь сам ее открывал! Хотя…
Тут он заметил висевший на стене кладовой канделябр с двумя свечами. Протянул руку — потрогать фитили — и сразу отдернул.
— А фитиль-то горячий… — задумчиво произнес начальник дворцового караула. — Выходит, кто-то здесь и правда был… Причем совсем недавно. Но куда же он делся? Не в воздухе же растаял!
— Растаял он или не растаял, оно неведомо, — сказал управляющий. — В любом случае тут непорядок, и проверить надо. Но не сейчас. Сейчас заботы поважнее есть. Идемте, ваше благородие, может, там какие распоряжения будут.
Старший лакей Трифонов покинул Малую кладовую с облегчением. Он пришел к выводу, что, пожалуй, удивительные голоса ему почудились, и он зря побеспокоил важных людей. При этом еще легко отделался.
