— У меня в штанах тоже яд, — бросает Каллен, открывая дверь ногой, — но все равно все хотят туда за- лезть. — Николас снисходительно фыркает. Дверь закрывается.
Пилар делает глубокий вдох, видимо, желая что-то сказать. Гид отчаянно трясет головой и снова зажимает ей рот. Ее губы двигаются у него в ладони, он чувствует стенку ее зубов. Почему девчонки так возбуждаются каждый раз, когда кто-то упоминает их имя? Гид смотрит ей прямо в глаза. Она кусает его руку между большим и указательным пальцем, и Гид крепче прижимает ее к стене. Он возбужден. Они стоят так, пока Николас с Калленом не уходят.
Но когда он убирает руку, она сама хватает ее и, не прекращая смотреть ему в глаза, кладет его ладонь… скажу лишь, что мне не хочется говорить о том, куда она ее кладет, поэтому сами можете догадаться.
А что же делает Гид? Тем, кто подумал, что он хватает ее и они под душем занимаются страстным сексом, скажу одно: вы его переоцениваете. А может, вы реши- ли, что он коснулся ее щеки и прошептал: «Нет, Пилар, только не здесь. Не так быстро»? Мне бы тоже хотелось, чтобы вышло именно так, но все случилось иначе. Хотя будьте уверены, то, что произошло между ними, вовсе не похоже на то, что вы видите в кино. Потому что, хотя Пилар и красива, как манекен, Гидеон всего лишь обычный парень.
За это он мне и нравится. И именно поэтому ему приходится так нелегко.
Гид стоит в душе уже десять минут, глядя, как Пилар то выходит из алкогольного ступора, то снова погружается в него, и размышляет над моральными дилеммами, связанными с пьяными девушками и сексом. В мыслях то и дело мелькают желтые трусики. Наконец Пилар приоткрывает трепещущие веки и бормочет:
— Давай сделаем это.
Гиду кажется, что он умрет от счастья. Но она пьяна в хлам и говорит несерьезно. Хотя, может, все-таки серьезно? Ее глаза открыты. Она явно не спит. Он поднимает два пальца.
— Сколько пальцев я показываю? — спрашивает он.
— Мир, — бормочет она, закрывает глаза, потом снова открывает… и закрывает.
Он отматывает из диспенсера большой кусок бумажного полотенца и подкладывает ей под голову.
— Дай мне поспать всего пятнадцать минут, — шепчет она. Значит, она не спит! И понимает, что говорит. Он выглядывает за дверь и, не увидев признаков жизни, бежит в комнату.
Его соседи спят, хотя даже во сне, в бессознательном состоянии, остаются собой. Каллен лежит на спине, широко раскрыв рот; верхнюю часть его тела поддерживает белая груда подушек (которые, если верить его россказням, украдены из четырехзвездочного отеля в Токио). Голова слегка наклонена влево, словно даже во сне он понимает, что под таким углом мышцы его шеи и плеч выгоднее всего освещаются полосой света от уличного фонаря. Николас лежит на боку, уютно свернувшись клубочком и зажав руки меж колен. Каллен громко дышит ртом, а вот Николас не издает ни звука — воздух словно проплывает сквозь него.
Гид слышит тихий, но решительный звук шагов по ковру. Это не Пилар. Шаги слишком… сердитые.
Он смотрит в глазок. Розовая лысина, решительная походка… Капитан Яйцеголовый начеку, он полон подозрений, его мощный торс и ноги сами толкают его к их двери.
Гид прыгает на кровать и слышит едва заметный металлический бряк — обручальное кольцо Яйцеголового о дверную ручку. Затем комнату заполняет свет. Дверь захлопывается. Снова темно. Гид выжидает.
Может, оставить Пилар переночевать в ванной? Да, Гидеон, пожалуй, так будет лучше для всех.
А потом у него возникает странная фантазия. Он представляет, как Каллен встал раньше него, пошел в душ и обнаружил там Пилар. Вот она садится, и на губах ее медленно расплывается сексуальная улыбка. Она снимает одежду, а Каллен тянется, чтобы снять шорты…
Все это Гид нафантазировал в качестве оправдания, чтобы все же рискнуть и вернуться в ванную.
Пилар все еще спит. Из розового уголка ее рта стекает прозрачная ленточка слюны, превращаясь во влажный кружок на «подушке» из бумажных полотенец. Гид подхватывает ее рукой под колени. На ней вельветовые брюки, мягкие на ощупь. Он поддерживает другой рукой ее шею, сгибает колени и поднимает ее.
