Впрочем, надолго посиделки не затянулись. Время поджимало, а основную их часть я благополучно проспала, так что мы с Киром как раз успели разойтись вничью — первую партию выиграл он, вторую — я, после чего Валлендор наконец скомандовал подъем.
Обряд должен был проходить на закате на Портовой площади, там все уже для него приготовили. Место это выбрали по нескольким причинам. Во-первых, именно на краю площади располагался храмовый комплекс Всех богов, а их наш пантеон насчитывал двенадцать. В принципе, остальные причины можно не перечислять, потому что близость к храму являлась определяющей, но они тоже играли свою роль: площадь являлась самой большой и ввиду отсутствия здесь сейчас рынка пустовала, поэтому могла вместить всех, желающих полюбоваться действом, да к тому же именно тут и должен был начаться большой народный праздник, праздник победы, так зачем ходить далеко?
Светлые — будущие участники ритуала — угрюмо молчали, и самым угрюмым из них выглядел Фель. Причем главным объектом приложения ненависти явно был его собственный Владыка, а все прочее, кажется, беспокоило эльфа мало. Кхм. А я как-то не подумала, что светлых сюда могли загнать пинками, не спрашивая их согласия.
Что ж, будущим «жертвам» даже можно немного посочувствовать: не хотела бы я оказаться на их месте в симметричной ситуации.
На расчищенной и вымытой чуть не с мылом брусчатке выложили узор рисунка — старого, как весь этот мир. Чудо, что нам попалось достоверное и подробное описание ритуала! Причем действительно — чудо, потому что наткнулась я на тот талмуд совершенно случайно и поначалу даже не поверила своим глазам. Легенд о нем хватало, а вот достоверных свидетельств его существования — не существовало вовсе.
Я понятия не имела, когда последний раз обряд проводили, и проводили ли вообще с момента появления богов в этом мире. По легенде именно они придумали и провели его, уводя остатки своего народа из мира, чуждого эльфам и отторгшего их. Провели, чтобы навсегда запечатать границы Зеленотравья от угрозы извне, преследовавшей по пятам.
Кровь разных родов несла силу разных богов, и это увеличивало наши шансы на успех. Конечно, на весь мир не хватило бы Круга даже самых сильных магов, но наши интересы и не простирались столь далеко.
Мне предстояло стать фокусом обряда, взывающим к богам. В принципе, на это место можно было поставить кого-то другого, но специалистов по ритуалам под рукой не оказалось, а магия смерти, в которой я разбиралась куда лучше, чем в целительстве, состояла с ритуальной магией в родстве, так что предстоящее действо не пугало.
Собственно, из-за ритуала Валлендор и сумел настоять на выходном для меня: вливание сил требовалось мизерное, а вот внимательность и концентрация были необходимы. И я порадовалась, что постаралась выспаться и даже почти добилась нужного результата. Тело и подсознание на этот раз (как, впрочем, зачастую случалось раньше) оказались мудрее разума, и лишняя пара часов сна была кстати.
Слабым местом ритуала являлось добровольное согласие всех его участников, но светлые вели себя на удивление достойно. Хаосит вступил в рисунок первым и по моей просьбе отпустил силу — спокойно, уверенно и без сожалений. Он явно проявлял любопытство и даже радовался возможности поучаствовать в столь необычном мероприятии. Стихийник… в его силе сейчас проявлялось только злое пламя, все остальные грани присутствовали в виде бледных теней. Он буквально полыхал ненавистью, под которой я на мгновение — странно! — ощутила только горечь и застарелую, привычную, какую-то хроническую боль, явно вызванную событиями гораздо более давнего прошлого, чем этот ритуал и даже эта война.
Чувства магов второй оси оказались почти одинаковыми: обреченная усталость, смирение и где-то даже безразличие к собственной судьбе. И — тоже злость, но не обжигающе-яростная, как у стихийника, а тупая и ноющая. Эмоции же третьей оси полностью соответствовали внешнему виду: у мальчишки — только страх, у целителя — все то же полное безразличие.
До определенного момента обряд шел нормально. Сила первой оси текла полноводной рекой, и ее с лихвой хватало для компенсации слабости третьей. А потом — без видимой причины, будто по щелчку пальцев — рисунок вдруг поехал, сила хлынула куда-то в сторону, как все та же река, нашедшая брешь в плотине.
