– Вы чего молчите, Иван Леопольдович? – поинтересовался насмешливый голос, и я тут же испуганно отозвался:
– Я готов приехать. Когда и куда?
– Давайте не откладывать, а прямо сейчас, к десяти часикам, к нам на Лиговку?
Я едва не сказал «да», но тут же вспомнил про брифинг ГУВД, назначенный на то же время:
– Мне очень интересно будет с вами встретиться, но можно это будет сделать часом позже?
Голос в трубке в ответ посуровел:
– Я слышал, что четвертая власть любит поспать, но не до такой же степени! – возмутился советник юстиции.
Я объяснился, и, хотя мне, похоже, не поверили, встречу в ГСУ согласились перенести на час позже.
Одеваясь в прихожей, я мельком взглянул на монитор телефона и разглядел там свое неминуемое опоздание к развозке на Суворовском. Поэтому, выбегая из дома, я уже заранее махал свободной рукой, выискивая свободную машину. И только когда возле меня притормозили видавшие виды «Жигули», я вспомнил, что в моих карманах лежит шесть десяток с мелочью, не больше.
– Мне на Суворовский, – сказал я, приготовившись услышать заинтересованное «сколько?», ответить и бежать себе дальше, поскольку за шестьдесят рублей в Питере могут дать только хорошего пинка для скорости.
Но водитель сказал нечто совсем неожиданное:
– Пятьдесят рублей.
Я опешил, но у меня не было времени думать, и я просто сел в машину, уточняя у водителя еще раз:
– Вы везете меня на Суворовский, а я плачу вам пятьдесят рублей?
– Да, брат, все верно. Цены божеские, как в твоей Африке, верно? – спросил меня немолодой черноволосый мужчина в линялой до белесых разводов джинсовой курточке и спортивных штанах с классическими пузырями на коленках.
Он включил передачу, и мы рванули с места, скрываясь от неведомого, но очень проворного и злобного преследователя. Когда на очередном повороте меня чуть не выбросило из «копейки» наружу, я, прикрывая поплотнее ржавую дверь, вежливо попросил:
– Мы можем так не торопиться, приятель. Я никуда не опаздываю. Все в порядке.
Водила обернулся ко мне всем корпусом и скривил в горькой усмешке рот:
– Брат, это ты можешь не торопиться. Это у тебя все в порядке. А вот мне сегодня надо успеть двадцать клиентов развезти!
Я помедлил, подсчитывая в уме, а потом спросил:
– А почему тебе так строго нужна штука в день?
Водила снова повернулся ко мне всем корпусом, и я подумал, что больше не буду задавать ему никаких вопросов, – он же вообще не видит дороги, когда разговаривает!
– У меня семья, жена, трое детей и четверо стариков в Кишиневе. Все есть хотят, – объяснил он, бросая рулевое колесо и возмущенно поднимая руки к небесам.
Этот ответ спровоцировал массу новых вопросов, но тут нас вынесло на мост, и водитель снова цепко схватился за руль, втопив акселератор под сотню, чтобы успеть проскочить на мигающий зеленый. Я стиснул зубы, чтобы не заорать от страха, и, замерев, смотрел теперь строго перед собой. Молдаванин, не замечая моего оцепенения, опять открыл рот, отвернулся от дороги и спросил с восхитительным простодушием:
– А у вас в Африке сколько денег нужно, чтобы месяц семье нормально жить?
– Да как везде, – выдавил я, глядя на неумолимо приближающуюся кабину трамвая. Сейчас мы гнали аккурат по рельсам, объезжая таким образом пробку на мосту, и я не понимал, куда собирается деваться дальше мой сумасшедший водитель.
– Что значит «как везде»? Везде ведь по-разному, – сообщил мне он, опять повернувшись и пристально разглядывая мое покрывшееся холодной испариной лицо.
Тут мы как раз вышли в лоб трамваю, и я разглядел вытаращенные в ужасе глаза упитанной тети в оранжевой жилетке, нервно дергающей в своей кабине какие-то непослушные рычаги. «Копейка», ничуть не снижая скорости, вдруг рванула еще левее и обогнала встречный трамвай с левого борта, после чего вернулась на рельсы попутного движения.
– Анекдот хочешь? – спросил он как ни в чем не бывало и продолжил, не дожидаясь ответа: – Купил нелегал для себя литр водки. А тут менты. И понял – не для себя.
Я кивнул, соглашаясь с озвученной моралью, но водителю этого было недостаточно, и он уточнил:
– Тебя-то менты часто тормозят?
