Я вышел сам и помог выбраться Марте, и мы вместе смотрели, как иномарка, весьма престижная и дорогая, как я теперь увидел, легко разворачивается на стоянке перед гостиницей и выезжает оттуда на набережную. Пропуская поток машин, водитель бросил на нас последний взгляд и, улыбаясь совершенно детской, открытой улыбкой, показал мне большой палец да еще и подмигнул.
– Похоже, ты ему понравилась, – с неудовольствием заметил я, тут же взяв Марту под локоть, как будто у меня ее должны были сейчас отобрать.
Марта растянула губы в вялой усмешке и послушно пошла со мной под руку, с подозрительным смирением прижимаясь ко мне своим бедром, теплоту и упругость которого я чувствовал даже сквозь ее джинсы и пальто.
Впрочем, возле самого входа в отель мне пришлось оторваться от Марты. На лавочке, занесенной в кусты неведомыми хулиганами, сидел потертый жизнью мужичок в драном, зато ярко-красном пуховике. Мужичок ужинал пивом и какими-то невнятными кусками то ли пиццы, то ли пирогов.
– Подожди минутку, – бросил я Марте и оставил ее курить под навесом парадного входа, а сам почти побежал к бомжу, на ходу копаясь в карманах в поисках мелких денег.
Мужик не обратил на меня никакого внимания и продолжал трапезу, вдумчиво разглядывая каждый кусок, перед тем как укусить. Я молча смотрел на него, дожидаясь реакции на свой визит в гостиничные кустики.
– Бутылку не жди, самому нужна, – вдруг сказал он мне, с трудом проглатывая очередной кусок. – Или ты, черный брат, поссать сюда пришел? Так ссы, не стесняйся, мне по хрен, – разрешил он, принимаясь за следующий.
Я понял, что с этим типом незачем мудрить, и сказал:
– Ты, говорят, видел, как отсюда чукчу увозили? Неделю назад, в прошлую пятницу.
Бомж отложил недоеденный кусок и, показывая мне опустевшую бутылку, заявил:
– Информация нынче денег стоит, – повторил он киношный штамп. – Чего дашь?
Я вытащил из кармана сто рублей и протянул ему. Бомж быстро взял деньги, убрал их в карман и подвинулся на скамейке:
– Присаживайся, брат.
Я взглянул на эту скамейку и вдруг почувствовал, какой в этих кустах стоит тяжелый, просто убойный сортирный запах.
– Нет, садиться не буду. Ты мне скажи, какие такие ученые слова говорили те парни, которых ты видел?
Бомж ухмыльнулся и сказал:
– Ты таких слов не знаешь. Зачем тебе это?
Я сделал морду пострашнее и как мог грозно сказал ему:
– Ты че, козел, кидать меня надумал? Возвращай сотню, падла! – При этом я сделал шаг к скамейке, стараясь, однако, задержать дыхание, ибо волны невыносимой вони дошли уже не только до моего носа, но и глаз, так что глаза защипало.
Угроза оказалась действенной – бомж тут же вежливо привстал в полупоклоне, отложил свои куски и бутылку на краешек лавки и, торопливо сглотнув, подобострастно спросил:
– Что вам рассказать?
Дальше было просто – он вспомнил только два словосочетания, достоверно услышанные от трех молодых людей, которые сначала, вяло переругиваясь, курили перед входом в ожидании телефонного звонка, а потом зашли в отель и уже молча вывели оттуда молодого чукотского юношу, которого и усадили в микроавтобус.
Пресловутые умные слова я не поленился записать: «рецессивная аллель» и «доминантный самец». Бомж и впрямь оказался бывшим преподавателем биологии.
Выбираясь из поганых кустов, больше всего я боялся не увидеть у входа Марту, но она, по счастью, там еще стояла, уже без сигареты, зато с невесть откуда взявшейся банкой пива в руках. Рядом с ней стояли две совсем молоденькие девушки в вызывающе пошлых нарядах – одна в плюшевом красном платье, не прикрывающем даже трусов, вторая – в шортах, больше похожих на бикини, и майке с нарисованными сосками. Несмотря на нежаркий вечер, девицам было не холодно – во всяком случае, вида они не показывали.
Когда одна из них увидела меня, то не преминула громко высказаться:
– Молодой человек, как вам не стыдно писать возле отеля! А еще гость из дальнего зарубежья! Безобразие!
Вторая тут же подхватила эстафету:
– Неужели вы у себя в Африке так же себя ведете? И куда только смотрит Гаагский трибунал!
Я подошел поближе, намереваясь молча забрать Марту и пойти с ней в один из ресторанов отеля, но она вдруг мягко остановила мою руку и, указав на девиц, сказала:
