Фрэнк ощутил глубокое отчаяние и все же постарался улыбнуться Пьеро.
– Не волнуйся. Совершенно незачем волноваться. Сейчас послушаешь еще раз и, вот увидишь, узнаешь. Трудно, нда, но ты можешь это сделать. Да я просто уверен, что узнаешь.
Барбара вбежала в комнату с кассетой в руках. Вставила в магнитофон и включила его.
– Послушай внимательно, Пьеро.
Комнату заполнил электронный танцевальный ритм на четыре четверти, словно биение человеческого сердца. Сто тридцать семь ударов в минуту. Так бешено сердце стучит от страха, когда может остановиться.
Пьеро слушал молча, все так же опустив голову. Когда музыка умолкла, он привстал и еле заметно улыбнулся.
– Есть, – сказал он.
– Узнал? Есть в комнате? Пожалуйста, сходи за ней, принеси.
Пьеро кивнул и направился к двери своей забавной, слегка подпрыгивающей походкой. Юло подал знак Морелли, и тот пошел проводить парня.
Вскоре они вернулись. Пьеро сжимал в руках компакт-диск.
– Вот на этом диске. Это сборник…
Диск вставили в процессор и проверили все дорожки, пока не нашли то, что нужно, – музыкальный фрагмент, который убийца только что дал им послушать. Пьеро приветствовали, как героя. Мать обняла сына, словно тому только что вручили Нобелевскую премию. В глазах ее светилась такая гордость, что у Никола Юло до боли сжалось сердце.
Фрэнк прочитал название на обложке сборника.
– «Nuclear Sun»[48] Роланда Бранта. Кто такой этот Роланд Брант?
Никто не знал. Все бросились к компьютерам. После недолгих поисков в интернете его имя обнаружилось на каком-то итальянском сайте. Оказалось, Роланд Брант – псевдоним итальянского диджея, некоего Роландо Браганте. Обнаружили, что «Nuclear Sun» была популярна на дискотеках несколько лет назад.
Тем временем Лоран и Жан-Лу завершили передачу и присоединились к ним. Оба были сильно взволнованы. Казалось, они выдержали бурю, и до сих пор не могут прийти в себя.
Режиссер просветил их относительно танцевальной музыки, которая занимает свою собственную нишу на рынке дискомузыки.
– Бывает, диджеи берут псевдоним. Иногда придуманное слово, но чаще всего какое-нибудь английское имя. Во Франции тоже есть три или четыре таких диджея. Обычно это музыканты, которые специализируются в области музыки для дискотек.
– А что такое «петля»? – спросил Юло.
– Это термин электронной музыки. «Петля» служит своего рода основой: берется ритмический фрагмент и как бы накручивается сам на себя, без конца повторяясь совершенно одинаково.
– Ну да, этот недоносок так и сказал. Собака ловит собственный хвост.
Фрэнк резко прервал эти разговоры и призвал к действию. Перед ними стояла задача поважнее, чем разобраться в подобных тонкостях.
– Ну, давайте, напрягитесь! Ничего не приходит в голову? Вспомните какого-нибудь известного человека лет тридцати, тридцати пяти, у которого было бы что-то общее с этим «Ядерным солнцем». Здесь, в Монте-Карло.
Фрэнк казался одержимым. Он вышагивал по комнате, упорно повторяя свои слова. Голос его будто гнался за какой-то мыслью, подобно лаю собак, преследующих лису.
– Молодой человек, привлекательной внешности, известный. Кто-то, кто часто бывает в этих местах или поблизости. Может быть, живет здесь или приехал сюда время. Диск, танцевальный сборник, «Nuclear Sun», дискотека, танцевальная музыка, итальянский диджей с английским именем, псевдоним. Вспомните газеты, светскую хронику, местных знаменитостей…
Голос Фрэнка звучал подобно хлысту жокея, побуждающего свою верховую лошадь безудержно мчаться вперед. Все лихорадочно соображали, припоминали…
– Давайте! Жан-Лу?
Диджей покачал головой. Он выглядел очень уставшим, и было ясно, что от него ждать нечего.
– Лоран?
– Жаль, но ничего не могу припомнить.
Барбара вдруг оживилась, встряхнула медными волосами.
– Пожалуйста, Барбара, – обратился к ней Фрэнк, увидев, как она просияла.
– Не знаю… может быть…
Фрэнк коршуном вцепился в нее.
– Барбара, никаких «может быть». Назовите имя, раз оно пришло вам на ум, верное или неверное, неважно.
Девушка взглянула на присутствующих, словно прося прощения за глупость.
– Так вот, я подумала, что это может быть Роби Стриккер.
