– Вы, конечно, догадываетесь, зачем я тут.
Он на минуту отвлекся, глядя в окно.
– Я приехал забрать тело моей дочери и увезти его в гробу в Америку. Тело женщины, которое кто-то освежевал, словно скотину на бойне.
Натан Паркер повернулся к Фрэнку. В мелькающем свете встречных фар Фрэнк успел увидеть, как сверкают его глаза. Ему хотелось только понять, чего в них было больше – злобы или горя.
– Не знаю, приходилось ли вам когда-нибудь терять дорогого человека, мистер Оттобре…
Фрэнк внезапно возненавидел его. Паркер несомненно собрал на него досье и знал о смерти Гарриет. Фрэнк понял, что генерал относится к одинаковому для них горю как к товару, пригодному для обмена.
Паркер продолжал, как ни в чем не бывало.
– Я приехал сюда не оплакивать свою дочь. Я солдат, мистер Оттобре. Солдат не плачет. Солдат мстит.
Голос генерала звучал спокойно, но в нем ощущалась смертельная ярость.
– Никакой маньяк, никакой мерзавец не может надеться, будто это преступление сойдет ему с рук.
– Есть люди, которые работают и расследуют дело по этой же самой причине, – спокойно произнес Фрэнк.
Натан Паркер резко повернулся к нему.
– Фрэнк, кроме вас, все остальные не сумеют и свечу вставить в задницу, даже если им нарисуют план. И потом, вы же прекрасно понимаете, какова Европа. Я не хочу, чтобы убийцу поместили в психушку, а потом выпустили бы через пару лет на свободу, да еще расшаркались бы перед ним в извинениях.
Он помолчал и посмотрел в окно. Машина спустилась из Эз-Виллаж и свернула влево, выезжая на нижнее шоссе, ведущее к Монте-Карло.
– Вот что я предлагаю вам. Создадим команду из крепких парней и проведем самостоятельное расследование. Я могу заручиться сотрудничеством кого угодно. ФБР, Интерпол, даже ЦРУ, если нужно. Могу прислать сюда людей, тренированных и вымуштрованных лучше любого полицейского. Быстрые, ловкие ребята, которые не задают лишних вопросов, повинуются – и точка. Можете возглавить эту команду…
Он кивнул в сторону человека, сидевшего за рулем.
– Капитан Мосс будет сотрудничать с вами. Ведите расследование, пока не возьмете убийцу. А когда возьмете, передадите его мне.
Тем временем машина въехала в город. Минуя бульвар Карла Третьего, они оставили слева Ботанический сад, и выехав на рю Принцессы Каролины, оказались напротив порта.
Старый солдат посмотрел в окно на место, где был обнаружен изуродованный труп его дочери. Он сощурился, будто плохо видел вдали. Но Фрэнк подумал, что дело не в зрении. То было невольное проявление невероятной злобы, бушевавшей в нем. Паркер заговорил, не оборачиваясь, наверное не мог отвести взгляд от порта, где ярко освещенные яхты спокойно стояли на якоре в ожидании еще одного морского дня.
– Вот там нашли Эриджейн. Она была прекрасна, как солнце, и у нее была отличная голова. Просто умница. Задиристая, совершенно непохожая на свою сестру, но необыкновенная молодчина. Мы не очень-то с ней ладили, но уважали друг друга, потому что были похожи. И ее убили, как животное.
Голос генерала слегка дрогнул. Фрэнк промолчал, предоставив отцу Эриджейн выплеснуть эмоции.
Машина проехала мимо порта и направилась в туннель. Натан Паркер откинулся на спинку сиденья. Желтые огни туннеля окрасили их лица неестественным цветом.
Когда выехали из туннеля в ночь, уже недалеко от Ларвотто, где машина сворачивала на рю Портье, генерал наконец, прервал молчание.
– Ну, так что вы мне скажете, Фрэнк? Джонсон Фицпатрик, директор ФБР – мой личный друг. А если понадобится, могу пойти и выше. Гарантирую вам: примете мое предложение, не пожалеете. Ваша карьера может оказаться стремительной. Если вас интересуют деньги, нет проблем. Могу предложить столько, что не будете вспоминать о них до конца жизни. Подумайте о том, что найти преступника требует справедливость, не только месть.
Фрэнк не отвечал. Он тоже теперь смотрел в окно. Машина выехала на бульвар Мулен. Отсюда она вскоре свернет на небольшую крутую улицу, ведущую к «Парк Сен-Ромен». Значит, им известно также, где он живет.
– Видите ли, генерал, не все так просто, как кажется. Вы держитесь так, будто уверены, что люди имеют цену. Откровенно говоря, я тоже так думаю. Все на свете имеет свою цену. Только вы еще не поняли, какова моя цена.
