Юло очень удивился, увидев его, и все же невольно вздохнул с облегчением. Он понимал, что со стороны Фрэнка это проявление благодарности и скромный жест сочувствия к французскому комиссару, барахтающемуся в море неприятностей. Вот он, Фрэнк Оттобре – прежний Фрэнк – был бы сейчас самым подходящим детективом для такого расследования, хотя ясно же, что его друг больше не хочет заниматься этим. Никогда.
– Привет, Фрэнк.
– Привет, Никола, как дела?
Юло показалось, что Фрэнк спросил это только, лишь бы самому не услышать такой же вопрос.
– Как дела? Сам, наверное, догадываешься, как. На меня обрушился метеорит, сейчас, когда я с трудом могу удержать и камешек. Сижу в полном дерьме. Все набросились на меня, словно собаки, перепутавшие мою задницу с лисьей.
Фрэнк промолчал и прошел к креслу у письменного стола.
– Ждем результатов вскрытия и сообщения криминалистов, хотя те, похоже, мало что дадут. Эксперты обследовали яхту сантиметр за сантиметром, и ничего не откопали. Мы заказали графологическую экспертизу надписи и тоже ждем результатов. Вот и молимся, сложив руки, чтобы не оказалось правдой то, что кажется…
Он наделся увидеть на лице американца хотя бы тень интереса к своим словам. Он знал его историю. И понимал, сколь нелегко жить с таким багажом. Никому нелегко. После утраты жены при тех обстоятельствах, какие послужили тому причиной, Фрэнк жил только с одним упрямым желанием – поскорее покончить с этой жизнью, словно считал себя ответственным за все беды в мире.
Юло встречал разных людей: одни губили себя алкоголем, другие кое-чем похуже, третьи кончали с собой, не в силах избавиться от угрызений совести. Фрэнк, напротив, оставался ясным, цельным, не позволял себе ничего забыть и день за днем отбывал наказание, не прося никакого снисхождения. Приговор был вынесен, и Фрэнк был одновременно и судьей самому себе, и осужденным.
Юло сел за стол и оперся на него локтями. Фрэнк молчал, и сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Лицо его ничего не выражало.
Никола продолжал и казалось, это стоит ему огромного труда:
– И у нас нет ничего. Ну, совершенно ничего. Наш человек, наверное, все это время был в водолазном костюме, включая обувь, перчатки и капюшон. Это значит, нет отпечатков пальцев и никаких органических остатков, то есть ни кожи, ни волос. Следы ног и рук говорят о столь обычном строении тела, какое может быть у миллионов людей.
Юло помолчал. Фрэнк смотрел на него глубокими, черными, как уголь глазами.
– Мы начали собирать материал о жертвах. Они часто бывали повсюду, встречались с кучей народу, много разъезжали…
Внезапно он умолк, потом заговорил другим тоном.
– Послушай, Фрэнк, почему бы тебе не помочь мне? Я могу позвонить твоему начальству, могу пустить в ход все средства, чтобы тебя подключили к следствию, как опытного человека, который уже в курсе дела. А кроме того, одна из жертв – американская гражданка… Ты очень подходишь для такого дела. Прекрасно говоришь по-итальянски и по-французски, знаком с методами европейской полиции, знаешь наших сотрудников, уже работал тут. Ты нужный человек в нужном месте.
Его голос долетел до сознания Фрэнка подобно ветру, предвещающему грозу, но тучи принесла совсем другая буря.
– Нет, Никола. У нас с тобой уже не одинаковые воспоминания. Я не тот, каким был прежде. И никогда уже не буду таким.
Комиссар поднялся с кресла, обошел стол и остановился перед Фрэнком, слегка наклонившись к нему, будто тем самым хотел придать больше убедительности своим словам.
– Тебе никогда не приходило в голову, что ты не виноват в том, что случилось с Гарриет? Во всяком случае, не только ты.
Фрэнк отвернулся, глядя в окно, желвак на его щеке дрогнул, словно он старался сдержать свой ответ, который давал самому себе слишком часто. Его молчание разозлило Юло, и тот заговорил громче.
– Господи, Фрэнк! Ты же видел, что произошло. Ты же видел все собственными глазами. Тут где-то ходит убийца, убивший уже двух человек и готовый убивать еще. Не знаю, о чем только ты думаешь! Неужели не понимаешь, что если бы ты помог остановить этого маньяка, то сразу почувствовал бы себя лучше? Ты не находишь, что помогая другим, поможешь и себе самому? И поможешь себе
