Многие стихи Бат-Мирьям — это размышления вслух, фрагменты большого, нескончаемого монолога. Когда мы беседуем сами с собой, нет необходимости ставить все точки над «i», до конца все разъяснять и разжевывать, ибо «собеседник» в курсе дел. Но когда такая беседа зафиксирована на бумаге и попадает в руки читателя, он, человек непосвященный, не может, естественно, многого понять. Открыв, например, сборник стихов «Свидание» (1940), неподготовленный читатель вряд ли догадается, что это свидание с ангелом смерти и что стихи написаны в больнице во время тяжелой болезни. Но он не сможет не проникнуться настроением поэтессы.
Усложненная и зашифрованная поэзия Иохевед Бат-Мирьям отражает сложную, трудную, неустроенную, полную противоречий жизнь еврейской интеллигенции. Эпиграфом к одному из своих стихотворных циклов поэтесса избрала строки Н. Гумилева: «Мир лишь луч от лика друга, // Все иное — тень его». Эти слова вполне приложимы и к ее поэтическому мироощущению.
Совершенно иной характер присущ творчеству поэтессы-киббуцницы Фани Бергштейн. Она, как и Бат-Мирьям, — уроженка Белоруссии, она тоже получила еврейское воспитание в раннем детстве, приобщилась к ивриту, Библии и еврейской истории. Впоследствии, в русской гимназии г. Сумы, она познакомилась с русской литературой. Но когда Фане исполнилось 14 лет, ее родители переехали в Польшу. Там она вступила в ряды юношеской организации «Хехалуц хацаир», и это определило всю ее дальнейшую судьбу. Увлеченная благородными идеями национального и социального возрождения народа на своей земле, Фаня со всем пылом молодости отдается практическому претворению этих идей в жизнь. Она — активная участница первого семинара организации «Хехалуц» в 1926 году. Готовясь к переезду в Эрец-Исраэль, Фаня проходит сельскохозяйственную подготовку, становится членом руководства «Хехалуца», посещает его отделения в местечках и летних молодежных лагерях, читает доклады, ведет большую организационную работу, активно сотрудничает в сионистской прессе. В это же время она публикует свои первые стихи.
Еще в 18 лет врачи решительно запретили ей всякие физические нагрузки в связи с тяжелым сердечным заболеванием. Но ее идеалом был киббуц, где жизнь строится на личном участии каждого в трудовой жизни коллектива. Переехав в 1930 году вместе с мужем в Эрец-Исраэль и вступив в киббуц Гват (Изреэльская долина), она, всю жизнь мечтавшая о полях и виноградниках, вынуждена была работать на складе одежды, штопать чулки и носки. Затем, стремясь принести больше пользы, Фаня осваивает швейное дело и становится портнихой. Самое счастливое время для нее — два летних месяца, когда ей разрешают работать на упаковке ящиков с виноградом. Фаня, мечтавшая исходить вдоль и поперек всю страну, из-за болезни была вынуждена почти безвыездно жить в своем киббуце, а последние пять лет была прикована к постели. И все эти годы она неутомимо творила — писала стихи для взрослых, рассказы, стихи и пьесы для детей, редактировала газету киббуца. В ее поэзии мы не найдем жалоб на судьбу и на тяготы жизни — в них звучит гимн труду на возрожденной земле, любовь к детям, восхищение природой, радость преодоления трудностей.
Колесо себе крутится,
Пальцы мечутся. Пока
Нитка тянется, стремится, —
В колесе кружась, родится
Песня прялки — на века…
(Перевод В. Глозмана)
Ясность ее стиха, четкость и простота изложения определялись иногда прямым «социальным заказом» местных школьников. Дети частенько заглядывали к «тете Фане» и просили сочинить стихи к какому-либо празднику или торжественному событию. И она, уважая своих юных читателей, писала так, чтобы это им нравилось, доставляло радость. Помимо двух сборников лирики (впоследствии переиздававшихся), она опубликовала 18 книжек для детей всех возрастов, начиная от самых маленьких. Многие ее детские стихи положены на музыку и изданы вместе с нотами. Вышли также грампластинки с 13 песнями и сборник стихов для слепых детей, отпечатанный шрифтом Брайля. Трудно поверить, что все это написано смертельно больным человеком в свободное от основной работы время.
