— Не пойду!!! — завопила Ленка. — Вы чего?! Одна вообще никуда не пойду!
— Конечно, не пойдешь, — успокаивающе ответил Славка, показывая Витьке кулак. — Вместе пойдете, ВМЕСТЕ, и вернетесь с подкреплением. Давайте скорее, вечер уже скоро.
— Ладно, — вздохнул Витька. — Только ты ни во что тут не лезь. Предупредишь селян — и сиди, нас жди.
— Конечно, что я — дурак, с целым полком нечисти драться, — искренне ответил Славка.
Потом он просто стоял и смотрел, как брат с сестрой, по очереди отхлебнув из фляжки, пошли следом за радостно (если можно так говорить о неодушевленном предмете!) рванувшимся к лесу ножом. Вот только Ленка вдруг обернулась и, подбежав к Славке, обняла его. От нее пахло живым и приятным. «Закружилась голова», — подумал охотник и положил руки на плечи девчонке.
— Иди же, — ласково сказал он. — Мы еще увидимся, а ты как будто прощаешься.
Вместо ответа Ленка, отстранившись, поцеловала его в холодные губы и, всхлипнув, бегом бросилась к лесу.
А Славка еще долго стоял, опершись на пулемет и бездумно, радостно улыбался, словно впереди его ждал большой праздник.
Вечер. Место все еще неизвестно точно.
Но где-то на оккупированной Нейстрией территории Российской Империи.
Люди тут оказались, привычнее и понятливей, нем на Земле. Никто не метался, не совался к Славке с ненужной помощью (да и от кого она — помощь; в деревне оставались старики, женщины и совсем маленькие дети!) — уходили организованно, вещи оставили, угоняли немногочисленную уцелевшую скотину. Люди были русские, совершенно однозначно, и из коротких разговоров Славка понял, что находится на территории Российской Империи, оккупированной нечистью Нейстрии, которая за последние тридцать лет захватила чуть ли не полмира, вторглась в Россию и была остановлена только на границах Московской губернии, в чудовищном сражении у города Серпухова, где русскими армиями и отрядами людей, спасшихся из других стран, командовал сам император Петр Шестой Романов. С тех пор прошло больше года, нечисть удалось потеснить, егерские спецкоманды, казачьи пластунские отряды здорово досаждают ей в оккупированных землях вместе с местными партизанами, а в Африке высадилась большая армия английских добровольцев, набранных в американских колониях успевшими спастись из Англии членами королевской семьи. Так что все было не так уж беспросветно — разве что у Славки голова пошла кругом от такого крутого обращения с историей.
Тем более, что его собственное положение от этого ничуть не улучшилось. Деревня все-таки была слитком большая — и, когда последние беженцы скрывались в лесу, на подъездной дороге зажглись неестественные зеленые огни, и послышался рокот едущих машин. Полк шассер был на подходе к деревне. Славка, как раз последний разок пробегавший по домам, круто остановился и выругался. Минут через пять вся эта орда будет тут. Догнать медленно движущихся людей ночью для нечисти — одно удовольствие. Славка зажмурился, представив себе, что будет происходить в лесу. Ему не нужно было напрягать фантазию — он такое видел и на Земле, и не раз…
...Забравшись на крышу одного из домов, он на глазок прикинул численность противника. Танков было два десятка, бронетранспортеров с пехотой — штук семьдесят.
— Какой дурак станет в одиночку со всем этим драться? — спросил Славка сам себя, спрыгивая на землю. И ответил сам себе: — Да ты станешь.
Вот и все. Кончалось его существование. Шум бронеколонны мешал думать, а ему очень хотелось напоследок подумать, все ли он сделал в жизни так, как было надо? Это почему-то было очень важно… Он громко засмеялся в небо, очистившееся от туч, усыпанное звездами: «В жизни!»
— Ленка, прости меня, — сказал он и, взяв пулемет на бедро, побежал на околицу. Он не стал стрелять по технике, а аккуратно подождал, пока ссыпавшиеся с транспортеров пехотинцы с воем толпой ломанутся в улицу в каких-то двадцати метрах от него.
И тогда охотник Ярослав начал спокойно и методично делать работу, для которой его создавали…
...Его — уже почти безоружного — несколько раз подорвали гранатами и, подбежав толпой, с наслаждением перебили прикладами руки и ноги, не дав выпустить две последние стрелки из пружинника. Славка лежал посреди улицы и с трудом вслушивался в голос, хорошо знакомый и страшный этим:
