Я подъезжала к дому на такси, когда увидела еще одного участника этой истории. К счастью, второстепенного. Но, поверьте, он еще сыграет свою роль.
Если честно, я бы предпочла, чтобы в этой истории его не было. И вообще ни в одной из моих историй. Но, увы. Из песни слова не выкинешь, так что он здесь будет. Мой бывший.
А чему вы так удивляетесь? Мало кто умеет дожить до двадцати шести лет и не обзавестись хотя бы одним, хотя бы плохоньким да бывшим. Я не сумела.
Вот он сидит — надежда и будущее отечественной юриспруденции. Ну, ладно, не надежда и не будущее, а так… крутится где-то неподалеку, урывая от путаницы в законах и неспособности граждан в них разобраться свою маленькую выгоду. Но это выгода у него маленькая, а гордость очень большая. А что? Серьезный человек с солидной профессией, не то что я… Ладно, об этом мы не будем.
Я выскочила из такси и постаралась сделать вид, что этого мужчину на скамейке вижу впервые. Вернее не так, вообще не вижу. Я целеустремленно иду домой и не пялюсь по сторонам. Да. Вообще. Совсем не пялюсь.
— Лина!
Я секунду помедлила. Может, притвориться глухой? И эта проигранная секунда дорого мне стоила.
Антон (я вам его еще не представила? Так вот его зовут Антон) уже стоял рядом.
— Я тебе звонил вчера весь вечер, ты не отвечала. А утром вообще телефон был отключен…
Ну и что ему скажешь? Что если бы вчера весь вечер телефон не вибрировал у меня в сумке, к утру бы он не сел? Но в такие подробности личной жизни своего телефона я его посвящать не собиралась.
— Зачем ты звонил?
— Я хотел сказать, что я был не прав.
Ну этого мог бы и не говорить. То, что он был не прав, для меня совершенно очевидно. Так что не ясно, почему он решил опять это обсудить.
— И вообще, я полный идиот.
И снова я вынуждена с ним согласиться. Человек, который дает ключ от квартиры своей девушке, а потом приводит в эту квартиру другую девушку, — стопроцентный идиот. И никакое юридическое образование ему не поможет.
— В общем, прости меня.
Парень, тебе же преподавали логику! Я это точно знаю. Но вот каким образом из первых двух вытекает третье? С какого такого перепугу я должна тебя прощать?
Только начинать рассказывать все это ему — значит затягивать наш разговор до бесконечности.
Напиток, которым напоил меня Павел Александрович, конечно, волшебный, но, боюсь, скоро его действие закончится. Так что, чем быстрее я окажусь дома, приму ванну, заварю себе огромную чашку чая с лимоном и вытянусь горизонтально, тем лучше.
Поэтому дискутировать на тему умственных способностей своего бывшего я не стала, ограничившись простеньким:
— Извини, но прощать уже поздно. Я встречаюсь с мужчиной. И на звонки не отвечала, потому что вчера мы были вместе. И ночевала я у него. В общем, желаю тебе счастья в личной жизни, потому что я свое нашла.
— Ты врешь. Просто мне назло. А ночевала наверняка у этого монстра — своей тетки — и она тебе не разрешала на звонки отвечать. А потом, наверное, и телефон отключить заставила.
Хорошего же он обо мне мнения! Нет, конечно, Раиса Пална, может даже премьер-министра заставить отключить телефон прямой связи с президентом, тут даже вопросов нет. И к бывшему моему относится соответствующим образом. Когда я рассказала ей, почему «этот приятный молодой человек перестал у нас бывать», она мигом подобрала удачную рифму к его имени, и больше мы к этому вопросу не возвращались.
— То есть ты это серьезно? — вот сейчас я была по-настоящему зла. — Ты действительно считаешь, что, кроме тебя одного-единственного, на меня никто уже и не посмотрит?
На это Антон ничего не ответил, но по его лицу хорошо читалось, что именно так он и думает.
— Ну, так вот я тебе скажу. Парень у меня есть. И не чета тебе. Бизнесмен, между прочим. С меня пылинки сдувает. Каждый день цветы присылает в офис. И я сегодня действительно была у него.
У Антона на лбу было написано: я тебе не верю. Если честно, на его месте я и сама бы не поверила. И правильно бы сделала. Павел Александрович, конечно, цветы мне присылает, по клубам выгуливает, по утрам гадость импортную в постель приносит, но он мне точно не парень. И все-таки формально все, что я сейчас сказала, — чистая правда!
